Жажда жить

Это признание почти утолило жажду Конни узнать что-то тайное про Грейс. Почти. Она хотела спросить Грейс, не подарили ли ей что-нибудь родичи или их друзья, обещала ли она им писать, но такими секретами делятся добровольно. Курение — чудесная тайна, Конни оценила ее должным образом, а все остальное Грейс сама скажет, когда будет в настроении. В ожидании этого момента Конни наслаждалась продолжительной поездкой на ферму. Они плавали в пруду, играли в теннис, прикидывались, будто учатся стряпать, лазали на деревья, качались в гамаке, перебирались через ручей, ездили на козлах за две мили в Бексвилл за молочным шоколадом, заходили там в лютеранскую церковь, целую неделю, каждый день, хоть и понемногу, наблюдали за молотьбой, примеряли старые платья Эмили Колдуэлл, помогали варить варенье, курили сигареты, искали куриные яйца, чистили серебряную посуду, ездили на телеге с сеном, как-то убили медянку, после ужина ложились спать, в восемь утра завтракали и говорили о будущем.

Ни та ни другая почти ничего не знали о школах-интернатах, но Грейс твердо решила туда не поступать.

— Это все равно как у мисс Холи, только я слышала, что там кормят отравой и вскрывают письма. Представляешь себе, Конни? В интернате вскрывают письма, которые ты посылаешь и получаешь. Невероятно! Холи Холбрук по крайней мере не сует нос в частную переписку.

— А я бы на год пошла.

— Это зачем же, позволь поинтересоваться.

— Ну просто посмотреть, что там и к чему.

— Mon Dieu!^[3] Разве только что я не сказала тебе, что там и к чему? Отрава и чтение чужих писем. А человек имеет право на частную жизнь.

— Но послушай, Грейс, разве тебе никогда не хотелось уехать из Форт-Пенна. Просто не верю.

— Нет. Разве что в Большое Путешествие. Когда мне будет двадцать пять, отправлюсь в Большое Путешествие. Мне хотелось бы открыть собственный кредитный счет в Нью-Йорке, платья покупать, но о том, чтобы жить в Европе, я даже подумать не могу. Кейп-Мэй, каждое лето. Помню, как мы тогда ездили в Нью-Йорк. Mon Dieu! Паром весь пропах рыбой, а мы были наверху! А как сойдешь на берег да попробуешь поймать экипаж до гостиницы… Улицу невозможно перейти, полно ломовых лошадей, которых кучера колотят почем зря. Папа решил, что одного типа надо упрятать в тюрьму, только так и не смог найти полисмена. В Форт-Пенне никто и прикоснуться не посмеет к лошади в папином присутствии. Ну ничего, свой урок я выучила, когда ехали назад через Гудзон, надушенного платка от носа не отрывала.

За все те недели, что Конни провела в гостях у Колдуэллов, они только раз поссорились с Грейс. Молотильщики переходили с фермы на ферму, каждый хозяин готов был выручить соседа. Начали молотильщики с Колдуэллов, у них зерна оказалось больше, чем у других. По прежним летним визитам большинство рабочих Грейс не запомнило, но сейчас она постоянно мелькала на глазах, ее трудно было не заметить. В субботу, накануне отъезда, один из них крикнул напарнику, перекрывая шум молотилки:

— Wie daitscht gleicha fer in iera tzwiwela bet ruum grawva?

— Oil recht, fer vas frogha miier sie net, — откликнулся тот.

Все вокруг рассмеялись и посмотрели на Грейс. Они и раньше бросали на нее взгляды, но по очереди, а сейчас все вместе, и Грейс поспешно вышла из амбара. Поднимая валявшиеся на земле вожжи, она спросила у Конни, о чем они говорили.

— Ты же понимаешь по-голландски.

— Я не расслышала.

— Врешь. Ты знаешь, что они сказали. Выкладывай.

— Я не…

— Можешь честью поклясться? Они говорили обо мне, я хочу знать что. Я требую!

— Ну ладно, тот, что с платком на шее…

— Ну, что он сказал?

— Право, Грейс, если я переведу, ты еще больше рассердишься на меня, чем если не переведу.

— Повторяю, я требую. Если не скажешь, я попрошу тебя собрать вещи и уехать и больше не возвращаться ни сюда, ни к нам домой в Форт-Пенне.

— Ну ладно. Человек с платком сказал, что не прочь лечь с тобой.

— Ах вот как? А другой?

— А другой сказал, отчего бы не предложить, может, ты не откажешься.

Грейс немного помолчала.

— Но что заставило их так сказать? Что-нибудь еще они говорили?

— Я не слушала, противно было.

— Ах вот как?

— Да, а разве ты не понимаешь, о чем они?

— Понимаю, — не сразу ответила Грейс.

На протяжении всей поездки она больше не сказала ни слова, оставив Конни гадать, что бы мог значить ее тон. Ей хотелось думать, что Грейс не поняла смысла того, о чем говорили рабочие, и в то же время надеялась, что поняла, очень даже хорошо поняла. Конни раздумывала на эту тему до самого возвращения Чарли Джея.