Жданов, отвали! (СИ)

– Она не моя копия и никогда ей не была. И нет. Как ты верно заметил ранее – я видимо и правда тупая. И думала, что сбежав за три девять земель у меня будет шанс начать новую жизнь, свою собственную, избавившись от этой сраной копии, – развела руками, поджав губы и поморщилась, когда в разбитом месте запекло.

– Но природа даёт сбой? Извлекает наружу самые порочные желания. Да, Надя? Почему же тебя так задело то, что треплет твоя ненормальная сестрица. Или тебе тайно хочется попробовать запретный плод? Знаешь, с хорошими девочками такого не делают. Но судя по тому как тебя задела эта информация, ты недалеко по шкале развратности укатилась от сестры.

Я прислоняю ладонь к лицу.

– Господи, что ты несёшь!

Где он тут видит хороших девочек? Благодаря ему, не Нате, я здесь стою, такая же порочная и гадкая, как они оба. Чувствую, как его семя вытекает в трусики, ведь мастер предохранения в очередной раз показал всему миру, как охеренно предохраняется. А я и рада была отдаваться, оказавшись в постели своего бывшего, от которого возможно беременна моя сестра и который до меня сегодня уже кого–то натягивал. Но шлюха же здесь я, бесспорно!

– Ты прости, мне нужно в дамскую комнату, после маэстро предохранения обмыться. Можешь продолжать бухтеть свои влажные фантазии о моей развратности под дверью.

– Суукаа... – рычит Ник и впечатывает меня в стену, в болезненном поцелуе терзает губы, не давая возможности нормально вдохнуть. – Знал бы, что ты извращенка, драл бы тебя по другому.

– Ещё развратнее, чем вот это вот всё? – наигранно сдвигаю брови, чтоб не показать, как я млею в его руках и как меня опьяняют его поцелуи, несмотря даже на то, что он намеренно делает мне больно. Надо кусануть его за разбитый нос, чтоб неповадно было!

– Куда уж развратнее? – начинаю, а потом меняюсь в лице, вспоминая о его предпочтениях. – Не отвечай.

– Я лишь активно брал то, что мне предлагали женщины, ни больше ни меньше, – внимательно смотрит мне в глаза, –  у каждой своя грань вседозволенности. Твоя не лучшая половинка из тех, кто готов любым способом оседлать понравившийся член. Но ты же не такая, правда? Или я о тебе все–таки многого не знаю?

Чувствую, как с каждым словом во мне всё больше и больше закипает бешенное пламя.

– Ты теперь и говорить о ней будешь, целуя меня?

Не контролирую себя больше и кусаю его за нос. Правильным решением было бы вдарить ему по роже и гордо уйти, но он по–прежнему вжимал меня в стену, не позволяя шевельнуть руками и ногами.

– Ты меня бесишь, – взрывается мужчина и отскакивает в сторону, – тебе лучше уехать, я такси вызову. А теперь свали с моих глаз туда, куда тебе нужно.

Он слишком быстро выметается из гостиной, слышу как хряснула дверь его спальни.

Я проводила его взглядом, сделала экспрессивный шаг в сторону своей верхней одежды, вспомнила, куда шла и застыла посреди комнаты. Будь я одна дома, не раздумывая свалила бы прямо сейчас, но если я приеду в таком виде мне не избежать ещё одного разговора, который я не хочу вести.

Из двух зол я решила выбрать меньшее. Жданов не хрустальный, пошёл нахрен, я решительно разворачиваюсь и иду в душ.

Выключаю воду, ступаю на пол, оборачиваюсь в полотенце.

Вспоминаю тёлку, которая выходила из его ванной в этом полотенце и сбрасываю его с себя, как гадюку, громко чертыхаясь. Больше тут вытираться нечем.

Сцепив зубы толкаю дверь, выходя из ванной в чём мать родила. Я знаю, где в этой квартире хранятся полотенца, и делить одно на двоих с его шлюхами не буду. Хватит того, что его с ними делю. Как меня всё это бесит!

В коридоре, конечно же, налетаю на хозяина квартиры.

– Я думала ты убежал к себе плакать, – огрызаюсь.

– Ты это специально делаешь? – взвился Жданов.

– В ванной только несвежее полотенце твоей шлюхи, – рублю как есть.

– То, что я с ней трахаюсь, не делает ее шлюхой.

Всхлипываю от подкатившей волны смеха как истеричка, прислоняю ладони к лицу, сдерживая громкий стон.

– Ты всех, с кем трахаешься, делаешь шлюхами, потому что ты сам шлюха, Ник, – горько ухмыляюсь, как только удается подавить приступ неуместного хохота.

– За словами следи, Богатырева!

– А то что? – холодно и дерзко вскидываю бровь.

Мне, кажется, терять уже нечего.

– Выставлю из квартиры в чем мать родила, – подавляет рычание, отводит взгляд и поспешно ретируется в кухню.

– Я в тебе не сомневаюсь, – негромко, с горечью, бубню ему вслед.

Достаю наконец полотенце, укутываюсь в него и возвращаюсь в ванную, чтобы одеться. Надо валить, хватит рыть себе и воспоминаниям о хорошем в этих отношениях всё более и более глубокую могилу.

Привожу себя в порядок, насколько это возможно. Надеваю платье, смотрю на нижнее бельё и понимаю, что ему кранты. Либо стирать и оставлять их здесь, либо в мусорку. И второй вариант устраивал меня больше. Пальто длинное, авось не простыну, спустившись в одних колготах до такси.

Захожу на кухню, стараясь не обращать вообще никакого внимания на мужчину, выбрасываю бельё, подхожу к крану с водой, набираю кружку и жадно пью. Я уже вызвала такси, оно едет.