Жданов, отвали! (СИ)

Слушаю мужика, скрестив руки на груди, прижимаясь задницей к подоконнику. Ты смотри как ловко раздает задания. А то его забыли спросить, что да как и когда делать.

– Сегодня после трёх я буду ждать тебя, Наташа, вот по этому адресу, – протягиваю листок с адресом клиники, которую нашел рано утром.

– И ещё, Жданов, – отец сестер продолжал испепелять взглядом меня, – Надя намертво стояла, доказывая, что ее разбитая губа не твоих рук дело...

Иван Степанович удивлённо вскинул брови и покосился на меня.

– Если я когда–нибудь узнаю, что твоих, я тебя своими руками закопаю.

Накал страстей не понизился, наоборот. Ретивый отец почему–то решил, что я приложил руку к Наде. Единственное, куда я прикладывал ее, да еще и с азартом это упругая задница его дочери. Это я не озвучиваю, а скалюсь, указательным пальцем показывая не совсем замаскированный синяк на скуле.

– А это, по–вашему, она меня ввалила? Или мы не только страстно трахаемся, но ещё и рожи бьем друг другу? Вы лучше научите своих дочерей уму разуму и скажите, что если не включать мозги, то, попав в злачное место, можно нарваться на нехороших дядей, которые найдут много способов уломать понравившееся тело.

Павел Юрьевич молча поднимается на ноги, подходит ко мне, берёт листик с адресом клиники, кладёт его в карман, а потом резко и точно ударяет меня кулаком в лицо так, что меня сносит ударом с ног, и я падаю на диван для посетителей.

– Извините, – бросает он Ивану Степановичу, – Ната, выход там.

Ната во все глаза смотрит на сцену, которая развернулась перед глазами, и молча пятится к двери. Больше эти двое не задерживаются и покидают университет.

– Ты жив? – сквозь шум в ушах слышу вопрос Ивана.

Пытаюсь открыть глаза, но жуткая боль в висках просто разрывает. Облизываю губы, чувствую кровь.

– Мудак… – шиплю злобно, пока пальцами хватаю влажную салфетку, которую мне тычет Иван.

– Зачем ты нарвался? Видишь же, что папаша в неадеквате. Дочерей обидели, а одна из них ещё и с пузом, а ты про то, как страстно с ними трахался.

– Это не мой ребенок, этого не может быть.

– Даже самое проверенное ружье дает осечку.

– Вот не нуди. Черт, как я с такой рожей на пары пойду?

– Тебе бы лучше к медсестре, тебе нужна помощь.

– К Нинке? А ты не боишься ещё одного скандала? Уж лучше я в больничку, прогуляю пары.

– Вот уж нет, мил человек, заварил кашу – разгребай.

– Что за срань!

50 глава

Я вышла из автобуса с тяжелым сердцем. Возвращаться назад не хотелось, но пришлось сделать это назло отцу. Он утащил меня из города, как падшую женщину, чтобы я смогла проветрить мозги. И это сработало. Две недели в городе, где нет Жданова, пошли мне на пользу.

Насколько я знаю, они пошли на пользу и ему. Мама сказала, что Ната переехала к нему и они вместе ждут результата теста ДНК. Я в который раз поразилась своей выдержке и самообладанию. И попросила больше не держать меня в курсе новостей.

Я всё же была подписана на Инстаграм сестры и видела её сторис из его квартиры. После них мне совсем не хотелось выцарапать себе глаза...

Я вернулась с чётким осознанием в голове: всё кончено. Между нами всё кончено. И это уже никак не изменишь. Это значит никаких больше украдких поцелуев и пьяного секса. Ничего, всё. И как только это отложилось у меня в голове, в груди появилось больше места для кислорода.

Я шла по коридору к расписанию, чтобы уточнить, где найти своих, как нарвалась сразу слишком на много знакомых лиц. Катя увидела меня и просияла, я улыбнулась ей в ответ, а затем перевела взгляд в сторону, где стоял тот, кого мне хотелось видеть меньше всего, и ворковал с Ириной.

На лице не дрогнул ни один мускул, и я перевела взгляд на подбежавшую Катюшу, которая порывисто обняла меня, почти перекрыв кислород. Я слышала сладкий запах её новых духов, а потом всё развернулось в секунды. Перед глазами потемнело, я прикрыла рот ладонью и бросилась к туалету, и последнее, что я слышала перед тем, как меня стало рвать, это голос Ирины:

– Никита Владимирович, вы что их обех обрюхатили??

– Надюша, ты этого чегой–то?! – за мной в женский туалет влетает Катюша и огромными глазами смотрит на меня. – Жданов стал белее снега, а Ирина его пытает с пристрастием.

– Я не знаю, – отвечаю и понимаю, что сама наверное белее снега. – Так резко накатило. Чёрт, не к месту как.

– Надя, да к чёрту к месту или не к месту. Это может быть то самое?

Я смотрю на подружку и молчу. Ответить на этот вопрос вслух мне слишком страшно. Потому что тот пьяный последний секс, которого не должно было быть, я плохо помнила. Но я точно помнила, что там не было защиты.

– Пиздец, Надя.

Да не то слово.

– Я не выйду отсюда до звонка, – говорю затравлено, вжавшись в стену.

– Выйдешь, – твердо отвечает Катька, взяв меня под руку, – и будешь уверенно врать всю дорогу, что ты так и думала, что с этим йогуртом что–то не то, но всё равно его съела с утра. Вот и отравилась. В бой, Надежда.