Жданов

Роль князя Вельского исполняет Г. Елизаров. С театральными постановками до сих пор знакомился только из партера. Способен понимать как трагедию, так и комедию. Больше склонен к трагическим переживаниям. Пока холост. Не курит.

Роль Быкова исполняет А. Клеванский — способный чтец-декламатор. Может с успехом играть любовников. Как видно из его роли, свободно выходит из любых положений.

Роль бедного Желтухина играет известный горожанам Н. Буткин. Он единственный из студентов, имеющий сценический опыт: один раз исполнял роль молчаливого статиста. Выпивать будет только по требованию роли.

В пьесе участвуют ещё два студента, но они просят не сообщать их фамилий в афише. Роли у них маленькие, они просто не успеют доказать публике свою талантливость.

Просим не забывать буфет.

Умеющим разрешается танцевать.

За справками обращаться к Н. Буткину только после окончания спектакля»^{73}.

Спустя полвека Буткин вспоминал: «Небывалое содержание афиши. У каждой афиши народ и смех. Советуют читать прохожим. 18 июля вечером к кассе не подступиться; 19-го — все билеты проданы. Требуют дополнительных мест»^{74}.

Вот как эту же историю описал очевидец в конце 40-х годов XX века, сразу после смерти нашего героя: «Афиша была образцом Жданове кого юмора. На спектакль, как и ожидал А. А., повалила тьма народу. Билеты были заранее все раскуплены. В день спектакля у театра образовалась толпа, желавшая попасть в театр. Билеты перекупались по неимоверно дорогим ценам. Несмотря на отсутствие подготовки, спектакль сошёл прекрасно…»^{75}

Заметим, что любительский спектакль оказался ещё и удачным коммерческим предприятием. Похоже, наш герой, при всём своём юношеском юморе и искреннем увлечении революционными идеями, был предприимчивым молодым человеком, склонным к предпринимательским гешефтам. Возможно, не зря глава полиции соседнего уездного Кургана исправник Иконников подозревал прапорщика Жданова в связях с екатеринбургским купцом второй гильдии Т.Н. Ждановым. Этот однофамилец (а вдруг родственник, кто теперь знает?..) нашего героя за годы мировой войны организовал в сёлах Курганского и Шадринского уездов целую мафию по спекуляции сливочным маслом. Этот продукт — в ту эпоху ручного труда достаточно дорогой и доступный лишь высшим и средним слоям населения — по военному времени оказался необычайно прибыльным. На местах масло покупали у крестьян по 29— 30 рублей за пуд, а продавали в Екатеринбурге, Москве и Петрограде по 100-120 рублей…^{76}

Участие Жданова в нашумевшем на весь Шадринск спектакле не ограничилось только ловким юмористическим приёмом с афишей. Один из главных «актёров», левый эсер Григорий Елизаров вечером перед спектаклем от волнения напился до неспособности передвигаться, и нашему герою пришлось приводить его в чувство нашатырём и одевать в сценический костюм. Но пьяный «князь Вельский» боялся выходить к публике, и его пришлось силой вытолкать на сцену.

Вспоминает Буткин: «Представьте картину: князь не выходит, а вылетает почти до средины сцены, оборачивается к двери и кричит: "Ты чего толкаешься. Я могу толкнуть ещё посильнее". Садится на стул и заявляет своим партнёрам: "Вот и играй после этого…" В публике гомерический хохот. Егор свою роль путает, к суфлёру обращается так, что слышно публике. Зрители, наблюдая пьяную игру, непрерывно хохочут.

В своё время на сцену выходит Желтухин, заспанный, в измятом костюме. Товарищи решили, что Желтухин должен иметь солидный вид и соответствующий объём. Для этого привязали мне на брюхо подушку. У Желтухина первые слова: "Францюсский…" После сна он должен потянуться. Я потягиваюсь, и, о ужас, подушка лезет книзу, её видно из-под пиджака. Я её хватаю руками, и она вылезает полностью. Я держу её в руках и не найду места, где положить. Стулья у стола все заняты. Положить на пол не рискую. Хожу с ней по сцене. В публике хохот неудержимый…

Зритель, насмеявшись вдоволь, остался довольным.

В общем, всё закончилось благополучно. Конец вечера удался. Мы благодарили А. Жданова. Его озорная афиша привлекла в театр публику…»^{77}

К концу лета 1917 года авторитет немногочисленной большевистской организации в Шадринске заметно вырос. Старый большевик Николай Уфимцев ещё раньше уехал в Екатеринбург, где играл одну из ведущих ролей в Уральском комитете РСДРП(б). Стараниями Уфимцева из Екатеринбурга в Шадринск для помощи Жданову и товарищам направили несколько большевиков. Среди городских партийцев-ленинцев особым колоритом выделялся любитель пить и петь Абрам Павлович Чистых, бывший матрос, член Одесской войсковой организации РСДРП с 1905 года, участник знаменитого восстания на броненосце «Потёмкин». Весной 1917-го, благодаря революции, он вернулся в родной Шадринск из Александровского централа, каторжной тюрьмы под Иркутском, где по приговору царского суда отбывал пожизненное заключение. В Шадринске матрос, каторжник и большевик Чистых жил на той же Николаевской улице, где располагался штаб 139-го полка и жила невеста нашего героя Зинаида Кондратьева.