Ждать ли добрых вестей?

— Простите, если у вас из-за меня возникли сложности, — сказала она (можно подумать, за опоздание к стоматологу извинялась). — Я уезжала на пару дней. Боюсь, я ничего не помню. Какая-то временная амнезия. Формально это называется, если я правильно помню, «диссоциативная реакция бегства». Травма, причиненная воспоминанием о прошлой травме. Эндрю Декер, очевидно. И так далее.

— И так далее? — повторила Луиза.

Она соображала, как подступиться к допросу двух виртуозных лгунов, — не поймешь, как отыскать правду, не говоря о том, как ее понять, — но от этой проблемы ее спас стук в дверь. В комнату ввалилась Карен Уорнер.

— Прости, что прерываю, босс.

Она дышала тяжело, как будто бежала. Чудесного возвращения Джоанны Траппер она толком и не заметила. Лицо мрачно — ясно, что случилось нечто ужасное.

— О господи, — сказала Луиза, хватаясь за сердце. — Нидлер, да? Он вернулся? — И Карен сказала:

— Да. Вернулся.

— Кто-то погиб, — сказала Луиза. — Я по лицу вижу. Кто? Элисон? Ребенок? Все?

— Не они, босс. Маркус.

На волоске. Смешное выражение, если вдуматься. Маркус был в операционной. Луиза и Карен сидели в опустевшем «Святилище» Королевского лазарета. В честь Рождества здесь стояла какая-то общехристианская растительность.

— Что произошло? — спросила Луиза.

— Не знаю, все очень запутанно. Он услышал вызов и ответил, — по-моему, он был на кольце, на работу ехал. Местные уже примчались, и это все было как-то между делом, понимаете, она ведь столько раз кричала «волки».

— Между делом. Господи.

Нидлер всю ночь продержал семейство на мушке. Один из детей добрался до тревожной кнопки, местная полиция ответила, «первый офицер, оказавшийся на месте происшествия», позвонил в дверь, Нидлер открыл и выстрелил ему в грудь. Этим первым офицером был Маркус.

— Он пошел без жилета, — сказала Карен. — Надо было спасательского фургона дождаться. Идиот.

— Дурак дороги не разбирает, — сказала Луиза. — Хотел помочь.

Когда прибыли Карен и Луиза, все было кончено.

Нидлер вышел из дома, дав спасателям возможность прицелиться, но они не успели — Нидлер застрелился сам.

— Сволочь, — сказала Луиза. Она хотела видеть, как его убьют, хотела разорвать его на куски голыми руками, словно очумелая менада.

Маркуса доставили в больницу Святого Иоанна в Ливингстоне, потом перевезли в Королевский лазарет Эдинбурга и там прооперировали.

Хирург вышел из операционной, узнал Луизу и слегка поднял брови — чуточный жест, мать Маркуса не заметила, а Луиза уловила.

— О господи, — простонала она.

— Вряд ли Он поможет, — сказала Карен.

Луиза стояла в изножье. Мать Маркуса сидела у постели, сжимая руку сына. Его подключили к системе жизнеобеспечения в отделении реанимации.

— Он мой единственный ребенок, — сказала его мать. Ее звали Джудит, но невозможно называть ее никак иначе — только «мать Маркуса». — Его отец умер, — сказала она. — Я всегда боялась, что со мной что-нибудь случится и он останется один.

Ребенок без матери. А теперь она будет матерью без ребенка. И Луиза тоже его теряла, славного своего мальчика.

Появилась девушка — ее привела медсестра; девушка села напротив его матери.

— Это Элли, — сказала мать Маркуса.

Элли даже не взглянула на них обеих — если б она умела вернуть Маркуса силой мысли, он бы уже встал и пошел. Его мать протянула руку через койку, взяла девушку за руку. Свободной рукой погладила его коротко остриженные кудри.

— Он такой хороший мальчик, — сказала она. — Он как будто спит.

— Да, — сказала Луиза. Нет. Непохоже было, что он спит, никто так не спит, но елки-палки.

Он уже ушел, он просто ждал, когда они попрощаются. К бесконечности и дальше.

Милая женушка, славный малыш

Лесси вернулась домой. Ей все-таки не понадобилась помощь. Она вернулась сама.

Еще темно, не разглядишь, кто это. Лишь фигура, фигура приближается. Но собака узнала.

Реджи чуть не лишилась чувств. Затошнило от химического прилива в организме. Великий адреналиновый водопад рушился сквозь нее, и сердце в груди сжималось тугим жестким узлом. Столько чувств обуревали Реджи — не распутать, не разделить. Облегчение и недоверие. Счастье. И ужас. Бесконечный ужас.

Доктор Траппер шла к ним с деткой на руках. Босая, по-прежнему в своем костюме, а детка в матроске. Доктор Траппер была вся в крови. От крови слиплись волосы, в крови все лицо, ноги. И на детке тоже потеки и кляксы.

Но это не их кровь. Детка засмеялся, увидев Сейди, а доктор Траппер шла прямая и сильная, точно героиня, королева-воительница.

Собака ринулась вперед и встретила доктора Траппер первой, шаловливая, как щенок. Приблизившись, детка протянул к Реджи толстые ручки и изобразил морскую звезду. Она поймала его, крепко обняла и сказала:

— Привет, солнце. Мы по тебе скучали.

Джексон зашел в дом, вышел позеленевший, потом слил бензин из «тойоты», окатил стены и поджег.

Казалось бы, в такой ситуации вызываешь полицию — похищение, убийство, самозащита, все такое, — но нет, как выяснилось, не вызываешь.