Жди меня, когда небо окрасится в розовый

В тот день каждый игрок нашей команды получил по две тысячи долларов после снятия денег в банке. Далее каждый хорошенько выпил в баре, просадив в нем почти половину своей награды. Следом за этим событием наша команда засветилась в два раза ярче и готова была к новым свершениям на поприще киберспорта. Собственно, эти новые свершения и происходили…

* * *

– Мне ведь скоро семнадцать, да? – Гарри стоит в дверном проеме и обращается к брату. – Айда со мной на озеро!

– Прости, но откажусь, – спокойно, без раздумий отвечает Крист, застегивая рубашку. – Сходи с кем-нибудь другим.

– Но это же как-никак семейный ритуал. Каждый год туда ходили только мы вдвоем, и больше никто.

– У меня дела.

– Какие?

– Свидание с девушкой. Знаешь, когда в последний раз оно у меня было? Пять лет назад.

– Ну, можно же перенести на завтра?

– С чего бы?

– Семейные ритуалы важнее.

– Да ты сам выдумал этот гребаный ритуал! – вдруг срывается Крист, агрессивно уставившись на брата. – Хватит уже этих глупостей! Тебе не десять, не двенадцать лет! Пора уже повзрослеть, наконец. Я сказал, что не пойду, – значит не пойду. Всё. Достал уже. Чего ты такой приставучий? Дай уже мне шанс стать хоть кем-то в этой жизни! – И после этих слов он удаляется из квартиры.

Гарри стоит молча посреди комнаты, словно в оцепенении, и в пустоту говорит слабо: «Прости». Гарри пишет с телефона всем своим друзьям, зовет их на озеро. Приходит первый отказ, за ним второй, третий; четвертый – от Адама. Фоксуэлл психует. Крепко сжимает мобильник и кидает его в стену со всей дури. А потом садится на корточки и издает вопль, похожий на вопль сломленного.

На разбитом экране мобильного на полу минуту спустя появляется уведомление. От меня. Я согласен. Немного погодя Гарри встает с пола и начинает собираться. Вскоре пишет мне: «Тогда встречу тебя на мосту» – и выходит из квартиры.

* * *

– Как это «он умер»?..

Крист встречает телефонную весть от меня с испугом и недоверием, сидя за столом в ресторане с юной особой.

– Провалился под лед, я же сказал. Мне очень жаль, я… пытался помочь, да ничего не вышло, прости!

– Где он провалился под лед? Скажи!

– На безымянном озере за городом. Ты знаешь, где это.

Руки Криста, дрожа, опускаются вместе с телефоном, а глаза расширяются, и этот взгляд пугает девушку напротив.

– Алло, Крист! Приезжай сюда. Я уже вызвал наряд скорой помощи, позвонил Адаму, он тоже скоро приедет!

– Уже еду… Скоро буду… – едва слышно бормочет старший Фоксуэлл, через силу подняв телефон к уху. Затем выходит из-за стола и, ни словом не обмолвившись с подругой, убегает к выходу.

На озере он подходит к месту, где провалился Гарри. И поверить не может, что это действительно случилось. Сразу понеслись мысли: «Неужели он и вправду умер? Не может быть. Нет! Почему?!» И стоило ему немного напрячь мозги, как всё встало на свои места. «Я отказал ему. Он пошел с Рэем. Провалился под лед, и Рэй не смог его вытащить. Ясно… Всё понятно».

Кристофер падает на колени, его глаза наливаются слезами. Он что-то бормочет себе под нос. И в один момент услышал голос Гарри, еще такой молодой, мальчишеский: «Какой-то плохой брат». Кристофер срывается на вопль. Он кричит что есть мочи на всю округу[38].

Я подбегаю к нему и начинаю успокаивать. Тот лишь отмахивается и причитает: «Я виноват, я виноват, это я виноват!» Его истерика прекращается только по прошествии нескольких минут.

– Так обидно, господи, так обидно!.. – всхлипывает он, вставая на ноги и вытирая щеки.

Было ясно как день: он еще очень долго не сможет смириться с произошедшим.

Идет мелкий снег. Солнце только на рассвете, но его не видно за кучевыми облаками, так что на кладбище сумрачно. Крист стоит возле могилы своего брата с какой-то черной коробкой.

– На первый год я подарил тебе кимоно, которое ты хотел незадолго до своей смерти. На второй – фотографии семейного отдыха в Японии. Ты ведь постоянно уговаривал родителей съездить туда всем вместе, а у нас всё времени не было… И вот сегодня принес набор настоящих сюрикенов, я заказал их специально для тебя. – Он нагибается и ставит коробку рядом с надгробием. – Знаешь, братец… Я сгорел после твоей смерти. Горел еще до. Однако спустя время обрел смирение и покой души через муки совести и взросление. Не знаю, кого мне благодарить за это: себя ли, тебя ли, – но всё же скажу то, что должен говорить тебе всегда, как только речь заходит о том мне, которым я являюсь сейчас. Спасибо тебе за всё. Я горжусь тобой. Знаю, что извиняться в который раз бессмысленно и я извиняюсь каждый год, но… прости. Хоть у тебя и нет причин прощать меня, ведь убийство не простить. Я накричал на тебя в тот день, отказался идти с тобой, потому что устал быть посредственностью на твоем фоне. Девушка была всего лишь оправданием моего уродского поведения. Я хотел показать, что хоть в чем-то я тебя обошел, не отнимай у меня это. Да вот стоило ли гордиться отношениями в тридцать-то лет?.. Господи, мне всё еще очень обидно! Но сейчас, ради тебя, я улыбнусь. И положу эти цветы, чтобы ты знал, что я тебя не забуду.