Жду ответа

Действительно притворялся, дурачился? Майлс никогда не мог точно сказать, хотя поведение Хейдена становилось все более непредсказуемым, ненормальным, загадочным. Его «болезнь» не раз — очень часто — больше смахивала на спектакль, на утрированный вариант привычных братских игр. Симптомы, предположительно отмеченные психиатром, — «подробно продуманные фантастические миры», «лихорадочная одержимость», «беспорядочное мышление», «галлюцинаторное восприятие» — не сильно отличались от обычных реакций Хейдена при глубоком погружении в очередной совместный проект. Возможно, он стал быстрей возбуждаться, актерствовать, переступать предел допустимого чаще, чем хотелось бы Майлсу, но на то опять же были причины. Например, смерть отца. Второй брак матери. Ненавистный отчим мистер Спейди.

Когда Хейден впервые попал в закрытую психиатрическую лечебницу, они с Майлсом еще регулярно трудились над атласом. Над особенно сложным разделом — великими пирамидами Северной Дакоты и гибелью цивилизации янктоннаи,[8] — и Хейден рассуждал об этом без умолку. Помнится, однажды за ужином мать и мистер Спейди следили окаменевшим взором, как Хейден гоняет еду по тарелке, как бы расставляя армии на смоделированном поле.

«Альфред Салли, — говорил он тихо и быстро, словно повторял запомнившуюся информацию перед экзаменом. — Генерал Альфред Салли, армия Соединенных Штатов, Первый Миннесотский пехотный полк, тысяча восемьсот шестьдесят третий год, Уайтстоун-Хиллс, Та-ка-ха-ку-ти, и тут пирамиды. Снег сыпался на пирамиды, и он собрал войска у подножия холма. В шестьдесят третьем, — сказал он, указывая вилкой на бескостную куриную грудку. — Хуфу,[9] — сказал он, — вторая пирамида. Здесь он впервые пошел в атаку. Альфред Спейди, тысяча восемьсот шестьдесят третий…»

«Хейден, — резко сказала мать. — Хватит. — Она выпрямилась на стуле, слегка подняла руку, словно раздумывая, не дать ли ему пощечину, как поступают при буйной истерике. — Прекрати свой бессмысленный бред!»

Не совсем так. Был тут какой-то смысл, по крайней мере для Майлса. Хейден говорил о битве на Уайтстоун-Хиллс близ Кульма в Северной Дакоте, где в 1863 году полковник Альфред Салли уничтожил поселение индейцев янктоннаи. Пирамид там явно не было, но Хейден говорил абсолютно понятно и даже интересно для Майлса.

А мать нервничала. Заключения психотерапевта Хейдена взволновали ее, и потом, когда Хейден поднялся наверх, а они с Майлсом мыли посуду, она тихо заговорила.

«Майлс, — сказала она, — я хочу попросить тебя об одолжении».

Легонько прикоснулась к нему, оставив на руке клочок мыльной пены с медленно лопавшимися пузырьками.

«Перестань потакать ему, Майлс, — сказала она. — Вряд ли он станет так заводиться без твоего поощрения…»

«Я не потакаю!» — воскликнул Майлс, однако уклонился от укоризненного материнского взгляда. Вытер пальцами руку, мокрое пятно, оставшееся от ее прикосновения. Хейден болен? Или притворяется? Майлс с неприятным чувством вспомнил некоторые вещи, сказанные в последнее время Хейденом.

«Думаю, я убью их со временем, — говорил Хейден, говорил голос Хейдена поздней ночью в темной спальне. — Можно было бы просто испортить жизнь, но они в самом деле должны умереть».

«Ты о чем это? — поинтересовался Майлс, хотя точно знал, кого Хейден имеет в виду, и слегка испугался, чувствуя пульс на запястье, слыша в ушах мягкие шаги на цыпочках. — Старик, — сказал он, — для чего ты несешь такой бред? Люди считают тебя сумасшедшим. Через край хватаешь!»

«М-м-м, — промычал Хейден, голос в темноте заклубился, поплыл, замечтался. — Знаешь, Майлс? — сказал он, наконец. — Я знаю много такого, чего ты не знаешь. У меня сила есть. Понимаешь?»

«Заткнись», — сказал Майлс, и Хейден засмеялся, издал тихий, задумчивый и дразнящий смешок, который Майлс счел утешительным и одновременно раздражающим.

«Знаешь, Майлс, — сказал он, — я действительно гений. Раньше не хотел оскорблять твои чувства, но посмотрим правде в глаза. Я гораздо умнее тебя, и поэтому ты меня должен слушать, согласен?»

Согласен, думал Майлс. Он верил и в то же время не верил. Это стало условием его жизни. Хейден шизофреник и в то же время симулянт. Гений и в то же время страдает манией величия. У него паранойя, ему кажется, будто его преследуют, и его в то же время реально преследуют. Все это правда, хотя бы частично.

После исчезновения — бегства из психушки, где его держали, — Хейден с каждым годом становился все более скрытным, уклончивым, в нем было все труднее узнавать брата, которого Майлс когда-то глубоко и нежно любил. Возможно, со временем тот старый Хейден исчезнет навсегда.

Если он действительно шизофреник, то с необычайно практическим складом ума. Умело заметал следы, тайно перекочевывал с места на место, менял имя и личность, по пути умудряясь сохранять за собой разнообразные служебные должности и выглядеть убедительно нормальным в глазах окружающих. Даже представительным и привлекательным.