Жека (СИ)

С начала апреля 1990 года начиналась технологическая практика. И длиться она должна была аж два месяца, до конца мая. Потом экзамены, и перевод на 3 курс. С середины мая до сентября каникулы, само собой. Однако место прохождения практики сказали искать самим. И найти его было очень и очень сложно, по разговорам третьекурсников. Тут Жека уже начал сильно сомневаться в правильности выбранного пути. Одноклассники поступили кто в металлургический технарь, кто в шарагу на электрика. В городе полно предприятий, и уж слесарем-то устроиться везде можно. Однако Жека учился на механика по ремонту холодильного оборудования. Предприятий с такими рабочими местами в городе единицы. И они уже заняты бог знает на сколько лет. Мечты таскать с работы колбасу дали трещину. Да и колбасы в городе не стало.

Жека взял у секретарши направление на практику, дома сунул в карман паспорт, фотографии 3 на 4, и пошёл по городу, по отделам кадров. Обошёл все профильные предприятия, где используются холодильники, однако нигде практиканты или не требовались, или их уже приняли. Гормолзавод, Мясокомбинат, Трест столовых и ресторанов, Союзпродторг — где только Жека не был, везде получал от ворот поворот. На поиск практики дали три дня, и он уже почти полностью их исходил. Хотел плюнуть, и пойти на металлургический завод слесарем, как намекнул директор технаря, но уже на исходе рабочего дня Жека зашёл в кондитерскую фабрику, и там его согласились принять. Но только слесарем пищевого оборудования.

— У нас нет специальности «механик по ремонту холодильного оборудования» — развёл руками директор, сидевший за длинным столом в большом кожаном кресле под портретом Горбачёва. — Главную холодильную установку обслуживают женщина-аппаратчица и слесарь-ремонтник. Единственный механик в ремонтной службе курирует всё механическое оборудование фабрики. Так что пойдёшь к нему. Возьму слесарем-ремонтником по 3 разряду. А вообще, о будущем...

Директор встал, заложил руки за спину, сделал несколько шагов по кабинету, как-будто раздумывая о чём-то.

— Мы собираемся на хозрасчёт переходить. Хотим оборудование итальянское покупать для новых линий. Так что нам грамотные люди нужны как воздух. Закончишь учиться — с дипломом всегда возьму. Сначала бригадиром, потом и заместителем механика можно. А там и до института недалеко. Так что перспективы есть. Как себя покажешь.

Ну хоть так... Жека пошёл в отдел кадров, написал заявление на приём, и попросил справку в технарь, что устроен на работу слесарем-ремонтником. Сделали пропуск, фотографии пригодились, одну на личное дело, одну на пропуск наклеили. Получил спецодежду, ботинки, отнёс в раздевалку, сопровождаемый механиком. Потом пошёл домой. Всё заняло пару часов. С завтрашнего дня начиналась практика. Мечта матери сбылась. Он пойдёт работать в место, где делают дефицитные продукты.

Вечером погулял по району со Светкой, посидели на лавочке в новом сквере, купив пломбир по 24 копейки. Потом позависали в подъезде, курили, обнимались и сосались, шепча друг другу всякие милости, и хихикая над ними же. Поздно вечером разошлись. Жека шёл домой, и чуял — жизнь меняется. И то верно — эта практика изменила его жизнь. Все его жизненные ориентиры.

Первая же рабочая смена началась с пьянки. Не успел зайти в раздевалку, как рабочие предложили выпить фруктовой эссенции, в просторечии «гомыры». И Жека понял, что попал. Оказалось, в кондитерской фабрики этой гомыры вагон и маленькая тележка, а стоит она везде чуть ли не бочками. Гомыра имела лютую смесь из спирта и душистых эфирных масел. Имела различные фруктовые ароматы, и служила для обогащения карамели вкусом и запахом. Представьте себе жидкость, шибающая в нос запахом, в тысячу раз превышающим например, запах яблока? В сущности, это был одеколон, только пищевой. Естественно, гомыру просто так пить было нельзя — от эфирных масел в такой концентрации можно отравиться. Работяги её «отводили». В каждой мастерской была специальная стеклянная воронка, сделанная из бутылки-чебурашки, тщательно отрезанной по донышку. Воронку ставили над какой-либо ёмкостью, зажимали горлышко пальцем, наполовину наливали гомыру, потом добавляли воду и размешивали. Естественно, масла, как более лёгкие, всплывали наверх. Спирт с водой оставался внизу. Его сливали, оставляли «хвосты» с маслами, которые выкидывали. Получившаяся смесь спирта и воды была противного белёсого цвета, как разведённый одеколон, который пили алкаши, и сильно воняла фруктовыми ароматами, но на это не обращали внимание. Пили только в путь. Правда, почему-то не рисковали употреблять мятную гомыру. Говорили, от неё сердце может остановиться.

Пили каждый день. Пили и утром, и до обеда, и после обеда, и перед тем, как идти домой. При этом как-то умудрялись работать. Вот и сейчас... Не успел Жека с опаской и недоверием зайти в мойку, как работяги уже разводили гомыру. Увидев Жеку, заржали.

— Во! Студент пришёл! На! Пей давай! За знакомство! Тя как звать-то?