Желай осторожно (СИ)

— Не знаю, что во мне… чхии… такого светлого, и каким боком я создатель, но… чхии… очень приятно.

— Послушай, я тебя очень сильно попрошу, и, кстати, ты мне должна за Слава, пожалуйста, будь человеком и будь им где-нибудь подальше, мне слишком дорого обходится твое пребывание здесь.

— А можно с этого места поподробнее? — прищурилась я. У меня даже в носу свербеть перестало от возмущения. Какая, к бесям, аллергия на перья, если мою светлость, кажется, обидеть хотят.

— Ты ходячая катастрофа! Только страдаю почему-то я. Вечно, что ни скандал, то цирк. Королева косится, мать замучила разговорами о морали, я подбил брату глаз…

— Это ты ему глаз подбил?

— …Еще снег этот, будь он неладен, и трижды проклятые твари, и свадьба эта, и чертова рука!

— А при чем тут свадьба?! — не выдержала я.

— Да при всем!

— Ну, знаешь… А нечего было на лошадь лезть, раз так! Его вчера чуть на фарш не пустили и дыр наделали, а он с утра верхом сигает, как бешеный джигит! А я теперь виновата?!

— А кто?! Я по чьей милости там зад морозил? — Анатоль уже не опирался на стену. Он стоял, чуть нависая надо мной, и мы с упоением орали друг на друга.

— То есть ты считаешь, что это была моя дурная идея к озеру ехать?!

— А чья?

— Братца своего спроси! Один тащит не спросясь черт знает куда, второй прогулки с летальным исходом организовывает! Вот же дурная кровь! Кровь!

— Я и в первый раз слышал прекрасно!

— Да нет же! Идиот! У тебя кровь идет опять!

— Чхи! — раздалось откуда-то сбоку, и это была не я. С круглыми как плошки глазами на нас смотрела Молин.

Анатоль изобразил ставший нарицательным жест с рукой на лице, перепутал здоровую руку с раненой и кровящей, украсил себя боевой росписью и, застонав то ли от боли, то ли от невыносимости бытия, слился к себе. Я рванула прочь по коридору. Дорогу от комнат Анатоля до своих я помнила на удивление хорошо.

28

У себя я спешно содрала аллергическое платье и с помощью чудом выловленной по пути горничной сменила его на другое, первое попавшееся и… синее. Но перьев не было, и мне уже стало хорошо. А вот Анатолю явно хорошо не было. Поэтому я, мучимая совестью, как внепланово раскаявшийся грешник, потрусила обратно. Оглядев коридор на наличие неурочных мимокрокодилов, поскреблась в дверь и, не дождавшись ответа, шмыгнула внутрь. Возня, чертыхания и прочие словесное несогласие со сложившимися обстоятельствами доносились из ванной. Я мышью просочилась на звук. Обошла брошенные на полу одежки. Всецело занятый собой, Анатоль заметил меня только тогда, когда мой организм выразил решительное несогласие увиденным — к горлу подкатило. Белоснежная ванная была заляпана так, словно в ней кого-то расчленяли.

— Уйди, малохольная, — полуснятая рубашка дрыгнула испачканным свисающим по спине рукавом.

— Я не малохольная! Это ты умудряешься исторгать из себя такое количество крови, что любому нормальному человеку дурно станет. И откуда только берется?! Умпф! — Я старалась не смотреть, но глаза все равно возвращались к картине красным. Ну, и что душой кривить, к полуобнаженной спине тоже. Под кожей перекатывались напряженные мышцы. Анатоль снова ругнулся, дернул повязку, пытаясь затянуть потуже, в ванную закапало.

— Может доктора позвать, чтоб зашил?

— Зови, пусть рот тебе зашьет, я хотя бы в тишине посижу, — сквозь зубы процедил объект наблюдения.

— Хамло!

— Прекрати орать, хочешь, чтоб весь дворец на твои вопли сбежался?

— Ты тут сейчас кровью истечешь! А еще и в боку дыра!

— Нет там никакой дыры, зажила. Рана чистая была, только от когтей. А на руку проклятая тварья кровь попала, мешает краям срастись.

— Как же ты тогда из леса выбрался и меня еще тащил, раз тварь такая ядовитая?

— Из-за тебя.

— Опять из-за меня! — не выдержала я.

— Да нет же! О, Небо! — Дор Лий закатил глаза, я решила, что ему плохо и рванулась его ловить, но мужчина предусмотрительно выставил руку. Растопыренная пятерня, выпачканная красным, уперлась мне в грудь и тут же отдернулась, словно ожегшись.

— Да сними ты эту повязку, все равно толку в ней никакого, — предложила я, пытаясь оттереть оставленные на ткани следы, но только еще сильнее размазала, Анатоль какое-то время внимательно следил за процессом, потом кивнул.

— Тогда не смотри.

— Не смотрю, — буркнула я и отвернулась, можно подумать, много радости на полуоторванные конечности смотреть. — Снял?

— Снял.

— На пол садись, придурок, а руку на край, учить тебя еще…

Я подождала, пока мужчина, повозившись, выберет положение поудобнее, замрет и только тогда повернулась.

— А теперь давай с того места про меня и лес, и, по возможности, в более развернутом виде.

Анатоль вздохнул и посмотрел на меня с видом мученика. К слову, стараться ему особо не приходилось, он и так выглядел, как Слав: бледный, скулы заострились, и глаза блестят.

— Да силу я у тебя потянул! — вдруг эмоционально признался этот гад, а дальше продолжил уже спокойнее. — И в пути пару раз. Выложился до дна, несколько тварей, еще и рана. Ты потому такая вялая была, когда мы к стоянке вышли. Я даже испугался, что взял много. Боялся что… уснешь, как…