Желай, Рапунцель (СИ)

Ледяной глади рядом не было и в помине – места, где его магия рушила любые преграды равнодушия. Яков не становился частью ветра и не сливался в скорости с сиянием света. Он не скользил по льду, превратив коньки в часть своего тела. И не выгибался в ритмичном звучании музыки, в танце воссоздавая движения, от которых трепетал даже воздух.

Ни льда. Ни танцев.

Без всего этого он должен быть бессилен.

Но нет. Стоило понять намного раньше, что все это лишь средства. Не имея доступ к одному, он воспользуется другим.

Ты жаждешь меня.

Розоватые линии губ, очерченные бледными полумесяцами перехода к снежно-белой коже, едва заметно шевелились. Ярким непристойным всполохом мелькал язычок, то и дело пробегавший по повлажневшим губам. Он словно знал, в какой момент скрывать эти маленькие проявления распутства – при каждой вспышке камер, – и снова начинал играть образом, срываясь на тонкую грань, как только выдавалась мимолетная передышка. Миг, секунда, вспышка.

Камеры запечатлеют один образ. Другой был предназначен для единственного человека.

Желай меня…

Даня слышала послание. Оно звучало в ушах. Отдавалось внутри горячим напором, смешивающимся с ее дыханием.

Он не танцевал. Однако он соблазнял.

Замечал ли кто-нибудь, как случайно приоткрывалась ткань на груди? Как ненароком приподнимались полы длинного одеяния, и в возникших просветах мелькали обтянутые полупрозрачной тканью бедра?

А взгляд…

Даня тряхнула головой и потянулась за уроненной бутылкой. Покосившись в зеркало, она убедилась, что на ее щеках нет ни намека на румянец. Серьезное выражение. Но по ощущениям – лицо прямо пылало!

«Никак из головы не выходит. – Она до предела закрутила крышку на бутылке. Ребристая поверхность царапнула пальцы. – Где он этому научился?! Где?! Где?! Как?! Он так естественно все это проделывал, так… легко. Ему же… Он же на мужчину даже не…»

Монолог из рваных мыслей только прибавил головной боли. Даня представила свое внутреннее состояние: нечто икающее и лепечущее. Жалкое зрелище – ничего не скажешь. Как же прекрасен мир, в котором твои мысли никому не известны.

Лифт остановился. Секунды ожидания, и открытие створок сопроводил мелодичный перезвон. Судорожно вздохнув, Даня выползла из кабины и остановилась посреди площадки.

Чистый подъезд. Ни вони, ни мусора, ни сколов пола под ногами. Элитный дом свое обозначение оправдывал на все сто пятьдесят процентов.

Еще оставалось время передумать. Взять и на официальное приглашение, сделанное по телефону, трусливо ответить отказом и отослать сообщением. Жаль только, Даня отступать не умела. Да и трусишкой никогда не была.

«С другой стороны, ничего не мешало мне акцентировать внимание на специфике приглашения. – Девушка постучала пальцем по опустошенной бутылке, хотя на самом деле ей очень хотелось побить себя по лбу.«Тук, тук, эй, Шацкая, голова на плечах есть? Или нет? А если найду? Или, может, чем-то другим думаешь?»– А вернее, вежливо заметить, что, мол, прошу прощения, уважаемый Глеб Валентинович, но приглашать на деловой ужин к себе домой – это малость странно».

Полное энтузиазма обещание гендиректора о том, что в следующий их совместный ужин они о работе говорить не будут, благополучно всплыло в сознании, но когда уже было слишком поздно. Получается, предполагаемый ужин не будет деловым.

Тогда каким же он будет?!

Даня в замешательстве остановилась перед дверью нужной квартиры. Номер на ней отсутствовал, но, покосившись на входную дверь напротив, она отчего-то уверилась, что жилище Глеба Левина, а ранее и Якова Левицкого, укрылось именно за той, к которой первоначально привела ее интуиция.

«Тут остался запах Принцессы. Я его унюхала и пришла по следу. А теперь следует похихикать. Сама пошутила – сама посмеялась. Ну! Чего не смеешься, Шацкая?!»

Телефонный звонок от Глеба последовал сразу после окончания съемок. В общем, она дала маху, с ходу согласившись на его приглашение. Решающим фактором стало нежелание сталкиваться с Яковом. Затаившись в одном из коридоров, она позвонила Шушу и попросила ту вынести ей плащ, шарф и сумку. А еще – позаботиться о ее букете.

«Заберу его потом», – неопределенно пообещала она.

Даня видела, что Шушу умирает от любопытства – уж очень хотелось ей узнать, что за срочные дела заставили девушку так быстро рвануть из студии. Но висевший в воздухе вопрос так и не был озвучен. Надо – значит, надо. За Даней признавался авторитет.

«Конечно же, я промолчала. – Размышляя, Даня резво преодолела ступеньки и улепетнула в сторону метро. – Во-первых, это вызвало бы тучу вопросов. И даже без упоминания того, что наведаться я собираюсь домой к боссу. Во-вторых, Шушу бы обязательно растрепала все мальчишке. И тогда бы его потом и огнетушителем не успокоить: ни залпом пеной в нос, ни колпачком по башке. В-третьих, вердикт по результатам съемки нам озвучат только завтра. А значит, на данный момент мое присутствие там не обязательно».

Можно ли трактовать ее поступок как побег?