Желаю нам тысячи гроз

– Да ладно, вам-то она ничего не скажет, – взмолилась та.

– Ты просто невыносима! Нет!

Золовка разжалобила Кьяру, и она тоже повернулась к Максу.

– Хорошо… От нас будут билеты в театр, а от тебя конфеты, – бросил Макс.

– Нет, пожалуйста, пусть от меня билеты… Конфеты – это слишком обезличенно.

– Как мило по отношению к нам! – откликнулся он.

Было видно, что Сезара и Лу эта сцена уже начала забавлять.

– Так, прежде всего давайте выберемся отсюда, иначе мы снова окажемся на первом этаже, – предложила Кьяра.

Они друг за другом вышли из лифта, и, когда Макс достал из пакета подарочный конверт с билетами, Диана вздохнула с облегчением.

– Вы же можете сказать, что забыли бусы дома, и все будет в ажуре.

– Твою мать, Диана, как же ты умеешь доставать… Они хоть красивые, эти бусы?

– Папа сказал «твою мать».

– Спасибо, Сезар, мы слышали, – сделала ему внушение Кьяра.

– Поверь, они дороже, чем эти билеты.

– А не могла бы ты хоть изредка нас благодарить?

– Спасибо, братишка! – воскликнула Диана, обнимая его.

Дверь одной из двух квартир на площадке широко распахнулась, заставив вздрогнуть всех пятерых.

– Я же сказала, что слышала что-то! Анри, иди сюда! Они пришли!

Дедушка тоже появился на пороге, расплывшись в улыбке.

– Здравствуйте, дети!

– И даже Диана решила нас порадовать, явившись вовремя! Разве это не замечательно?!

31

Нью-Йорк

Накануне они легли спать, не обменявшись ни единым словом и даже не взглянув друг на друга. Кьяра открывает глаза рано утром, но кровать Макса уже пуста. Впрочем, он все же озаботился оставить ей записку на письменном столе: «Ушел завтракать».

Она встает, раздвигает шторы, впуская свет, и по внезапному капризу решает покурить в окно, несмотря на категорические запреты, висящие в самых разных уголках номера. Держась за оконную раму, чтобы не потерять шаткое равновесие, она делает несколько затяжек, не получая особого удовольствия, но тщательно следя, чтобы дым не проникал в комнату. Не получается. Кьяра отправляется в ванную и берет парфюм Макса, чтобы как-то замаскировать запах, постепенно распространяющийся по номеру. Она вдыхает аромат из хорошо знакомого ей флакона: Макс всегда, сколько она его знала, пользовался этим свежим древесным ароматом с нотками лимона и ветивера. После секундного колебания она пшикает на себя парфюмом и нюхает свою майку. Удивительно, как некоторые запахи успокаивают и даже мгновенно рассеивают гнев. Возможно, когда они разведутся, она станет пользоваться этим парфюмом сама. Она снова думает о Скотте, австралийце, вернувшемся в ее жизнь два года назад. Поначалу они просто обменивались мейлами, пока он, ее первая любовь, не изъявил желания снова ее увидеть. Плохая была идея. Несколько недель она колебалась, но в конце концов уступила, уверенная, что при встрече после стольких лет прежние чувства не нахлынут. На самом же деле к ней в дверь постучалась ее юность вместе с неизбежной ностальгией и мечтаниями. Она вспоминает о том неуместном вечере, который с первых же минут пошел не так, как надо. От неловкой вежливости они быстро перешли к воспоминаниям. Потом дало о себе знать вернувшееся издалека желание. После короткого поцелуя она, запаниковав, бросила Скотта одного и положила конец переписке. Иногда Кьяра задается вопросом, что случилось бы, останься она в тот вечер с ним. Тогда она еще надеялась, что заплатки смогут заделать прорехи в ее браке. Формально она чиста, но прекрасно понимает, что Макс взорвался бы, если бы узнал. На прикроватной тумбочке оживает телефон, вырывая ее из раздумий: «Пришли мне информацию от Эф-Икса, встретимся прямо там».

Кьяра всматривается в экран, как будто он продолжение Макса. Ах вот как? Отлично! Она роется в своем мобильнике, находит координаты, присланные видеооператором, и немедленно их пересылает. Как глупо, на мгновение одурманенная ароматом, она собиралась присоединиться к Максу за завтраком. На секунду она размечталась, что он попросит у нее прощения. Что за глупость! Месяцами она осторожничала, стараясь действовать в белых перчатках, чтобы расставание прошло достойно, чтобы ни родным, ни друзьям не пришлось выбирать чью-либо сторону, чтобы они сами избежали особых потрясений, а сейчас, когда впереди замаячила финишная прямая, она узнает, что этот кретин еще с января воркует с… кстати, а с кем? Ну, вообще-то плевать, главное, что Кьяра разочарована. Ужасно разочарована. Она быстро собирается, довольствуясь кофе, чтобы начать день, – желудок не очень расположен принять что-либо другое. Она чувствует себя уязвленной, глупой и виноватой. Виноватой, потому что содействовала долгому закату – им давно нужно было разойтись: то, что она молчала и никак не реагировала, возлагает на нее определенную долю ответственности. Подкрашиваясь и не прекращая размышлять, она замечает в зеркале, как пожимает плечами: тело словно вторит ее мыслям, мол, судьбу не проведешь и следовало проявить решимость куда раньше.