Желание

– В чем де… – Я осекаюсь, потому что, взглянув на его руку, вижу, что на ней краснеют глубокие рубцы.

На секунду меня парализует паника, затем до меня доходит, что к чему.

– Входи, – говорю я, и мой голос звучит намного выше, чем обычно. – Входи, входи, входи.

Должно, быть жжение сразу же прекратилось, потому что он вздыхает с облегчением, отпускает дверь и переступает порог.

– Какая муха тебя укусила? – спрашиваю я, схватив его за предплечье, чтобы лучше разглядеть его кисть и запястье, которые выглядят так, будто он только что сунул их в огонь. – Зачем ты это сделал?

– Я хотел извиниться.

– Ожогом? – потрясенно выговариваю я, таща его к своей кровати. – Дай мне хотя бы перевязать тебя.

– Это пустяки, – говорит он. – Не беспокойся.

– Это точно не пустяки, – возражаю я, потому что, хотя ожоги уже немного зажили – подкожные ткани больше не видны, – они все еще выглядят так, что понятно: это по меньшей мере вторая степень. – Это не займет много времени. У меня в рюкзаке есть аптечка.

Он улыбается мягкой улыбкой.

– Я знаю.

– Откуда ты можешь это знать? – спрашиваю я, но тут меня осеняет. – Ты узнал это, когда мы были заперты вместе?

– «Заперты» – это такое неприятное, жесткое слово, – отвечает он, и его чуть заметная улыбка превращается в лукавую ухмылку. И у меня трепещет сердце.

– Что ж, сейчас я чувствую себя довольно жесткой, – бормочу я, хотя это и не совсем так. Ну, может, чуть-чуть. – Поверить не могу, что ты сотворил такое с собой.

Он больше ничего не говорит, я тоже молчу, нанося крем с антибиотиком – не знаю, действует ли он на вампиров, но хуже точно не будет – на то, что осталось от его ожогов. А затем, поскольку мне невыносима мысль о том, что Хадсону больно из-за меня, закрываю глаза и сосредоточиваюсь на отправке целительной энергии в его ожоги. При этом я внимательно слежу за своим дыханием, чтобы он не догадался, что врачевание забирает у меня энергию.

Я занимаюсь последним ожогом, когда он прочищает горло и говорит:

– Мне не понравилось, когда ты выгнала меня из своей комнаты вчера вечером. Я думал, мы решили попытаться выстроить наши отношения и даже почти… – Он на секунду отводит глаза, и я смущенно краснею. – А потом ты просто вышвырнула меня вон, как будто я чужой.

Я совершенно не ожидала услышать от него такое. Возвращаясь к моему рюкзаку, чтобы положить тюбик крема с антибиотиком обратно в аптечку, я тереблю тюбик в руках.

– Я… – начинаю я и замолкаю, потому что понятия не имею, что на это сказать.

– Я понимаю, что это глупо. Ясное дело, ты имеешь полное право выгонять меня из своей комнаты в любое время. Просто я не привык… – На этот раз замолкает он сам.

– Ты хочешь сказать, что ты привык все время находиться в моей голове? – Я поднимаю бровь. Потому что я понимаю его. Правда понимаю.

Я думала, что буду в восторге, когда Хадсон отделится от меня, и по большей части так оно и есть. Но иногда случается, что я собираюсь чем-то поделиться с ним лишь для того, чтобы вспомнить, что его там уже нет.

Иногда я жалею, что его там нет, и почти чувствую себя одинокой без него.

И это всего лишь после пары недель вместе – тех, что я помню. Насколько же тяжелее это, должно быть, дается ему – ведь он помнит целых четыре месяца, которые мы провели вместе. Я даже не могу себе этого представить.

– Да, возможно, мне этого немного не хватает, – соглашается он. От этого его сомнения мне становится еще хуже, как и от его нежелания смотреть мне в глаза.

– Прости, – шепчу я, проводя пальцами по его зажившей гладкой коже. – Я выгоняла не тебя. Я просто не могла выносить этого, мне было невмоготу и дальше находиться в окружении всех этих вампиров с их тестостероном, пытающихся учить меня жизни. Это было слишком.

– Что ж, с этим не поспоришь. – Он опять улыбается своей лукавой улыбкой, и я тоже невольно улыбаюсь.

– Если от этого тебе станет лучше, то твой сэндвич с сыром был восхитителен.

– Правда? – На его лице написан скептицизм, но также и некоторая надежда.

– Безусловно. Он был очень вкусный.

Его плечи расслабляются.

– Я рад. Как-нибудь я сделаю тебе еще.

Я не знаю, что на это ответить, и поэтому просто улыбаюсь и киваю. Это наше сопряжение – даже если мы просто друзья – на удивление тяжелая работа. И в то же время нет.

Глава 37. Это точно чары

– Хорошего тебе дня, Грейс.

Голос преподавателя изобразительного искусства доктора МакКлири выводит меня из прострации, в которой я пребывала весь день, и я вижу, что я последняя ученица в классе. Все остальные уже собрали вещи и ушли.

– Извините, – отвечаю я с виноватой улыбкой и торопливо собираю рюкзак. Хорошо, что сейчас у нас обед, так что мне можно не беспокоиться о том, что я куда-то опоздаю.

Поскольку до следующего урока у меня есть целый час, я решаю вернуться в замок не по туннелям, а длинным путем. Сегодня прекрасный день, и я хочу, если получится, провести несколько минут на солнце.