Желание #5

Я резко кладу вилку на стол, отчего она громко звякает, и поднимаюсь.

– Ни хрена! Пусть хоть песню напишет, хоть звезду с неба достанет, да что угодно пусть делает, я его не прощу! Но он вряд ли станет париться по этому поводу. Наверное, забыл уже обо мне.

Пусть даже от этой мысли больно вдвойне.

Но новый день опровергает мою теорию, потому что с утра курьер приносит для меня огромный букет роз.

Белые розы.

Конечно же, они белые, мои любимые. Если Ник читал мой блокнот желаний, то он в курсе всех моих вкусов. А еще наверняка в курсе, что прилагайся к цветам он сам, получил бы этим букетом, поэтому его за дверью не наблюдается, и исключительно поэтому я забираю букет. Только после нахожу маленькую открытку с одним, написанным от руки словом:

Ты

Ты? Что за фигня?

На следующий день все повторяется, разве что слово в записке меняется: вместо «ты» «мое». А еще к букету добавляется подарок в виде двух билетов на балет, тоже, как я мечтала.

Через неделю моя комната напоминает оранжерею, последнюю вазу мы с Катькой использовали еще вчера, и букет можно поставить разве что в пластиковое ведерко. Помимо билетов, у меня сертификат в спа и на бесплатные уроки по дайвингу, которые я не собираюсь использовать.

– Красиво, – вдыхает подруга аромат пышных бутонов. – Может, подумаешь еще раз?

– Нет, – говорю строго, и она уходит к себе.

А я выуживаю среди стеблей новое послание, царапая пальцы об шипы. Отдергиваю руку и зализываю царапину, но прямоугольник открытки у меня в руках.

Хочу выбросить его. Правда, хочу. Но уже переворачиваю текстом вверх.

Желание

«Ты мое желание» – складываю я пазл и мои щеки вспыхивают от гнева.

Да как?.. Да как он вообще смеет?

Этот козел умудряется еще и напоминать мне о том, что читал мой дневник!

Я рву на мелкие кусочки все три записки, сбрасываю их в мусорку и иду делать домашнее задание. Но если бы так просто было порвать и выбросить воспоминания!

Омельчин со своим желанием не идет из головы. И чем больше я хочу о нем не думать, тем больше думаю.

Нет, я точно должна поставить точку.

Просто обязана!

Чтобы он мне больше не присылал ни цветов, ни записок

Поэтому я достаю номер Ника из черного списка, переименовываю его в «Один козел» и пишу ему первая.

Я: Еще пара букетов, и я смогу открыть цветочный магазин.

Один козел: А тебе нужен магазин?

Он отвечает почти сразу, и я даже не знаю, что думать: так совпало или он ждал? Я прикусываю губу и, тарабаня по экрану, быстро набираю:

Я: Мне ничего от тебя не нужно.

Один козел: Уверена?

Я: Я сказала тебе об этом в нашу последнюю встречу

Один козел: Ты сказала, что я был твоим важным желанием. Первая десятка в приоритете.

Какой догадливый!

Я: Было было и прошло. Поэтому и вырвала. Задолго до того, как ты решил залезть мне в трусы.

Один козел: Почему?

Я: Что почему?

Один козел: Почему ты вырвала лист с пятым желанием?

Я зависаю.

Надолго так. Потому что не собиралась рассказывать ему ничего такого. Но почему бы и нет? Если после этого Омельчин оставит меня в покое.

Я: Потому что поняла, что мы не созданы друг для друга.

Один козел: Это случилось после того, как я привез Илону к отцу?

Черт!

Вот этого в дневнике не было, но Ник попадает в яблочко, и мне становится не до шуток. И уже совсем не хочется соревноваться в остроумии.

Я реально устала думать о нем. Страдать по нему. Любить его тоже устала.

Я: Зачем тебе все это? Цветы? Подарки? Записки-ребусы?

Один козел: Потому что мне нужна ты.

Я: Мне ты не нужен.

Один козел: Я исправлю то, что сделал.

Я: Ничего не получится, Ник. Все, что ты можешь сделать для меня хорошего, это оставить в покое. Если я тебе действительно дорога, ты так и сделаешь!

Отправляю и выключаю телефон, а потом падаю на постель и сворачиваюсь клубком. Слезы все-таки прорываются, и я реву. Тихо, чтобы не прибежала Емцева, но так, что завтра наверняка буду напоминать китаянку.

Ну и пусть!

Зато вместе со слезами из меня вымывается вся злость. Вся боль. И тупое иррациональное желание позволить Омельчину все исправить.

А на следующий день мне не приносят никаких новых букетов.

Я должна чувствовать облегчение.

Я обязана его чувствовать. Ведь Омельчин послушал меня и отстал. Но почему-то только сильнее хочется ему врезать. Потому что никакое, блин, я не его желание. Поприсылал цветочки недельку и сдался! Значит, не настолько я желание, не настолько нужна ему, как говорил. Наверняка, увлекся Булавой или с кем у него там секс на одну ночь!

Вот поэтому перманентно хочется либо повыть, либо врезать. Все валится из рук: я уже разбила пару любимых чашек Катьки и заварник. Из сделанных мной работ тоже ничего не нравится, даже от Джорджа все чаще получаю разборы вместо «сносно», хотя стоит признать, что они дельные… Были бы, если бы я чувствовала себя чуть меньше таким унылым говном. От желания забиться в угол с килограммовым ведерком «Баскин Роббинс» не спасает ничего.