Желание

Другая бы расплакалась на ее месте, но только не миссис Тернан. Слезы она проливала в другом месте – на сцене. Слезы были ее трудной работой, направленной на то, чтобы выдавить ответную слезу у зрителей. Такова жизнь. Превратности судьбы приучили миссис Тернан смеяться над реальностью, которая пыталась ее сломить. «Не дождетесь», – повторяла она себе. И хотя она была женщиной мыслящей, иногда она старалась ни о чем не думать, повторяя одну и ту же мантру: никогда не сдавайся, никогда не жалуйся, никогда не пасуй перед неудачей.

Она сложила руки на коленях, чтобы юноша не увидел чертовы дыры на ее перчатках, и мысленно отругала себя, что не оделась теплее, потому что в вагоне не топили. Миссис Тернан выглянула в затуманенное окно, словно ожидая увидеть там скованный льдом пейзаж. Поезд вез ее на север Англии.

Нет, тональность очерка просто изумляла, и если бы не данное ей обещание вести себя прилично, она бы снова расхохоталась. Джентльмен и его дети разыгрывают пьесу на фоне бумажного домика! Хорошо, допустим это такой вид гипноза – что угодно, но только не театр. Уж кто-кто, а миссис Тернан знала, что такое театр. Она исходила его подмостки – сырые, прогнившие, скрипучие, занозистые – начиная с трехлетнего возраста. И хотя она страстно верила в театр Шекспира и Мольера, театр не ответил ей взаимностью. И вот, пожалуйста: ей уже пятьдесят, а она одна, без мужа, с тремя дочерьми. Снимает крошечный домик на окраине Лондона. Заработки мизерные, и, само собой разумеется, шансов на успех становится все меньше.

Не о такой жизни мечтала она, когда, будучи совсем юной, собиралась стать второй Сарой Сиддонс. В Бостоне она зарабатывала даже больше, чем сама Фанни Кембл, играя в паре с Чарльзом Кином, и ее мастерство восхваляли как в Старом, так и в Новом Свете. А как восхищались ее красотой! Потом она вышла за молодого ирландца с блестящим будущим. Но в результате он умер в Вифлеемской королевской психиатрической больнице, а она начала увядать. Хороших ролей становилось все меньше, хотя она более чем когда-либо нуждалась в них. Она ездила по провинциям, держалась на хлебе, пиве и жестком как подошва дешевом мясе. Скиталась туда-сюда, ночуя в сырых номерах, играла в самых маленьких отдаленных театрах. А однажды, уложив своего мертвого маленького сына в кроватку, три вечера подряд отыгрывала спектакль, возвращаясь домой к его уже холодному тельцу. Просто ей нужно было заработать достаточно денег, чтобы его похоронить.

Она стремилась изо всех сил обеспечить лучшую судьбу трем своим дочерям, правда, не зная, как это должно выглядеть. Было время, когда имя ее старшей дочери Фанни красовалось на театральной афише как «Infant Prodigy»[26] – зрители были покорены игрой этой гениальной девочки. Но Фанни выросла, и ее талант испарился. Была средняя дочь Мария, очень усердная, но не отличавшаяся ни красотой, ни талантами, так что вряд ли на ее голову могли свалиться слава или большое состояние. Младшая Эллен также выступала на сцене с трех лет: она танцевала польку, натягивала трико и играла роль мальчиков, исполняла акробатические номера, пела как солистка, а также дуэтом и в хоре. Но теперь ей исполнилось восемнадцать, и не было в ней той актерской энергии, чтобы схватить птицу счастья за хвост.

Да, наступили трудные времена. Прошлым летом Фанни и Мария загорелись идеей открыть школу хороших манер для девочек. Ну разве это серьезно? Так оно и случилось – все закончилось пустыми классами и пшиком. Театральные друзья подкидывали миссис Тернан роли, но она больше не могла рассчитывать на то, чтобы сыграть Корделию или Дездемону, что позволило бы жить на широкую ногу. Марии удалось две недели поработать в Театре принца-регента, но дальше у нее не пошло. У Фанни дела шли лучше – она играла Оберона в постановке «Сон в летнюю ночь». Не звезда, но все-таки.

Миссис Тернан снова взяла в руки «Атенеум» и достала письмо, которым заложила нужную страницу. В письме было известие о смерти Луизы. Господи, всего пятьдесят три года, четверо детей осталось. Миссис Тернан не знала, сколько протянет сама. А вдруг и с ней случится что-нибудь печальное? Может, и она закончит, например, как старина Джон Притт Харли – несколько дней назад он умер прямо на сцене, играя Ника Боттома, и все на глазах у Фанни. Да, если она сама умрет, что станется тогда с ее несчастными девочками?