Равенна стоит как походный-проходной, продуваемый всеми историческими ветрами лагерь мозаик, затем Римини и Пезаро, выстроенные на одном уровне со своими песчаными пляжами, без внятных заграждений и возвышенностей, будто бы подмененных срытыми холмами в центре. Настоящий захват духа просыпается в Урбино, громоздящемся на горе со спиралями дорог, прорезанных по ее бокам, далее следует Перуджа, где гора ниже и толще – на верху ее покатое плато, дающее возможности панорам. Понятно, что Сиена гораздо жирней и богаче Перуджи, так как сердцевина ее еще круче и недостижимее: то, как к ней добираешься из борги или, тем более, с других холмов за железнодорожным вокзалом на дне провала, это отдельное путешествие и совсем уже отдельный маршрут, включающий ангары с какими-то бесконечными универсальными магазинами у транспортных развязок вроде нашей МКАД.
Так как в Лукку и в Прато я ездил из Пизы, то она словно бы держит шефство над этими городами – хотя бы в моем нынешнем сознании, поскольку, перемещаясь из центра в центр, каждый раз я словно бы слежу за собой по карте – вот я ближе к Равенне, ведь и в Лукке на меня накатывают равеннские ассоциации, а вот я нахожусь в непосредственной близости от Флоренции, когда еду на одну из вилл Медичи, но раз уж в саму Флоренцию не заезжаю, то ее нет не только в моем путешествии, но и вообще в этом мире. Если только на карте и в книгах по истории Возрождения (чаще всего с черно-белыми советскими снимками в крупную крапину). Это и было одной из моих главных целей – изменить не только себя, но и географию, своим избирательным подходом заставить сместиться логику исторических событий и культурных закономерностей. Я задумал свой Гранд-тур как «дорогу» между двумя дорогими городами, вынесенными в отдельные книги, потому что любое путешествие – это прежде всего книга.
Твиты из Карминьяно, Поджо-а-Кайано и Артимино. День Понтормо