Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах

В дороге между городами смотришь в основном, как поменялась природа – после жирного размаха Тосканы и тем более Умбрии с Марке, да даже после сытого простора Эмилии-Романьи нас север встречает скупыми мазками точечной кисти.

Никаких виноградников по склонам: тут и склоны-то отсутствуют, разутюжено все. Без маньеризма.

Яркость и сочность поубавили, деревья заставили втянуть пармиджаниновские шеи. Даже поля здесь меньше и невыразительнее.

Хотелось бы, конечно, дорогу от Саббьонеты до Кремоны сравнить с русской равниной, но местная самоуглубленность лишена тоски и заброшенности. Стертости. Да, она натружена, как мозоль, и окультурена, до последнего клочка прибрана к рукам и похожа не на рукописный черновик с денежными расчетами столбиком на полях, но на законченную поэму практически без помарок.

Думаю, это александрийский стих с мужскими клаузулами. Они как раз и обеспечивают монотонной поступи ощущение тикающего механизма.

Солнце так и не выбралось из манной каши, хотя время к закату, пики пройдены, но поля, разглаженные подобно обеденным клеенкам, все тянутся вдоль дорог, перемежаясь населенными пунктами: когда ландшафт не цепляет (глазу сложно зацепиться за его сплошные горизонты), хочется прибегать к терминам географической карты: населенный пункт, пересеченная местность.

Север скапливает разнообразие в городах, оставляя пастельные промежутки с запахом конского навоза про запас. Поэтому я так и стремлюсь к каменным кручам, все прочее переживая как региональную литературу.

Чистая Саббьонета

Саббьонета – пустой совсем, оставленный всеми духами город, застегнутый на пуговицы. Голубей больше, чем видимого люда.

Здесь вообще почти ничего не осталось (а было ли?) от затейливости придворной жизни, насыщенной ритуальным балетом. Разве что прямолинейность улиц, выстроенных с нуля по четкому плану, что для Средневековья еще было большой новостью и громадным шагом вперед.

Ни одно строение вверху ли, внизу ли не заступает за красную линию, аккуратные двухэтажки подогнаны друг к другу заподлицо, нигде не просочишься внутрь.

Улицы закрыты, точно щитами и латами, вот почему городские ворота никому не нужны – на периферии Саббьонета совсем уже явственно приходит в упадок, переставая этого стесняться или это замечать; начинает крошиться, гулко вздыхать промежутками.

Однако заметно крепчает ближе к центру с собором и Палаццо Дукале, идти в которое мне не хотелось: Саббьонета важна стенами и только, изначальной выверенностью расчета, который я неоднократно находил на ренессансных архитектурных картинах (самая известная из них – в герцогском замке Урбино и приписывается Пьеро делла Франческа), но сложность в том, что общие планы возможны лишь в путеводителе, на картах и сверху.

В Саббьонете смотровые площадки отсутствуют, колокольни (их две) под туристические визиты не заточены. Но даже если бы местные и устроили такой аттракцион, не думаю, что он привлек бы туристические потоки. Очень уж далеко городок от основных дорог (ближе всего к нему Кремона и Парма).

С утопиями всегда так: сталкиваясь с ними лбом (ну хорошо, нос к носу), разбиваешься о конкретику каждого шага, поворота и преград. Причем и в прямом, и в переносном смысле – в мантуанском Палаццо Дукале сейчас проходит большая выставка, посвященная истории Саббьонеты, и на ней, разумеется, масса градостроительных схем, карт и прочих материалов, обозревающих проект с высоты птичьего полета.

Этим подзаряжаешься и на это ведешься, хотя действительность снова переигрывает фантазмы – утопия у Гонзага Колонна вышла низкорослая да малобюджетная, объезжаешь стены по периметру, а на этом все ее своеобразие заканчивается: внутри Саббьонета – это обычный заштатный городишко с отчаянно прямыми улочками.

Только улицы у него и выдают замысел (впрочем, Мантуя, как и Феррара, тоже считается одним из первых регулярных городов, если кто еще не знает – там тоже за красной линией, этажностью и оконностью строго следили, так что Веспасиано не с абсолютного нуля начал), который теперь, после ковровых бомбардировок Корбюзье, ничем особенным не блистает.

В отличие от даже совсем крохотных аббатств (до сих пор переживаю поездку в Монте-Оливето-Маджоре как подарок судьбы), Саббьонете не повезло с приколом к местности – с гением места или заезжим мастером, который бы сделал ее неповторимой. Она действительно слишком долго думала, что неповторима, вот и не озаботилась частностями внутри – весь эксклюзивный антураж Саббьонеты вытащен наружу и уставился прямо в слепое осеннее поле.

Смотреть фрески или картины не обязательно (зависит от установки, настроения, обстоятельств), главное, чтобы город стал домом для живописи и/или, реже, скульптуры, витражей, мозаик, архитектурных аттракционов с неповторимыми алтарями и капеллами – это же мгновенно чувствуется, считывается, переводит город в иное агрегатное состояние. В иную лигу.

Идешь по мантуанской набережной мимо Кастелло Сан-Джорджо и уже знаешь, что вот за этой стеной – великие фрески Мантеньи.