Читаем Желание быть городом. Итальянский травелог эпохи Твиттера в шести частях и тридцати пяти городах полностью

– Вы куда, сударь, желаете ехать?

– В Мантую, Венецию и Ферарру. – Прекрасно, Феррара, – повторил чиновник и, насвистывая поставил на паспорте штемпель, смазанный синими чернилами, быстро вписал в пробелах слова “Мантуя, Венеция, Феррара”, затем повертел в воздухе рукой, подписался и, обмакнув перо, медленно, с великим тщанием украсил подпись росчерком.

Стендаль. «Пармский монастырь». Перевод Н.И. Немчиновой

Предчувствие города

Какой я заранее представляю себе Мантую?

В этом имени ждешь покой и мускульную волю, упорядоченность городской решетки, похожей на рисунок аристократического плаща, и долгие, тихие вечера. Застройка должна быть низкорослой, а небо – похожим на экран кинотеатра повторного фильма.

Дворец Те, у которого запланирован мой причал, не вписан в окружающую застройку, подобно Вилле Медичи в Поджо-а-Кайано, но продолжает размыкать объятья, окруженный сиятельной пустотой, делающей восприятие земель вокруг да около округлым.

Тем более что рядом озеро, а через город, как я по картам смотрел, течет река. Я видел Палаццо Те в полях и какие-то дворцы на берегу большого и холодного озера, рядом с которым почти всегда или раннее утро, или поздняя осень, точно оно со вторым дном или же подается сразу в двух тарелках.

Мантуя стоит на равнине и видна во все стороны света. Есть в ней нечто «немецкое» (ибо северна и одинока), может быть, даже «веймарское», доромантическое, жестоковыйное, но справедливое. Немецкое еще и в смысле уравновешенной буржуазности, без перехлестов. Сытой и культурной тишины покоя, совершенно не заслоняющего небо и окоем.

Я много думал о Мантуе после предыдущей поездки в Венецию (так как тогда не попал в Те, выбрал Падую, она ближе), и мне все время мерещился равнинный, утопающий в парках город: фамилия Гонзага ассоциируется же не столько с Италией, сколько с итальянско-петербургскими художниками-оформителями, с Галереей Гонзаго в Павловске, поэтому вплетаются сюда еще и питерско-приусадебные элементы (дворец на стороне, в парке, парк – в поле, поле – в пригороде, пригород с иглой шпиля – в ларце) стилизаций, со временем ставших оригиналами.

Твиты из Мантуи

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мохнатый бог
Мохнатый бог

Книга «Мохнатый бог» посвящена зверю, который не меньше, чем двуглавый орёл, может претендовать на право помещаться на гербе России, — бурому медведю. Во всём мире наша страна ассоциируется именно с медведем, будь то карикатуры, аллегорические образы или кодовые названия. Медведь для России значит больше, чем для «старой доброй Англии» плющ или дуб, для Испании — вепрь, и вообще любой другой геральдический образ Европы.Автор книги — Михаил Кречмар, кандидат биологических наук, исследователь и путешественник, член Международной ассоциации по изучению и охране медведей — изучал бурых медведей более 20 лет — на Колыме, Чукотке, Аляске и в Уссурийском крае. Но науки в этой книге нет — или почти нет. А есть своеобразная «медвежья энциклопедия», в которой живым литературным языком рассказано, кто такие бурые медведи, где они живут, сколько медведей в мире, как убивают их люди и как медведи убивают людей.А также — какое место занимали медведи в истории России и мира, как и почему вера в Медведя стала первым культом первобытного человечества, почему сказки с медведями так популярны у народов мира и можно ли убить медведя из пистолета… И в каждом из этих разделов автор находит для читателя нечто не известное прежде широкой публике.Есть здесь и глава, посвящённая печально известной практике охоты на медведя с вертолёта, — и здесь для читателя выясняется очень много неизвестного, касающегося «игр» власть имущих.Но все эти забавные, поучительные или просто любопытные истории при чтении превращаются в одну — историю взаимоотношений Человека Разумного и Бурого Медведя.Для широкого крута читателей.

Михаил Арсеньевич Кречмар

Приключения / Публицистика / Природа и животные / Прочая научная литература / Образование и наука