Желание и чернокожий массажист

Барон (вежливо и спокойно). О, я не курю. Просто хотел получше рассмотреть ваши глаза.

К и л р о й. Почему?

Барон. Глаза ведь окна души, а у вас они слишком добрые, хотя вы такой же грешник, как и я. Au revoir…^[45] (Уходит.)

К и л р о й. Весьма необычный тип… (На ступеньках, ведущих к арке, глядя вниз на пустыню, стоит Казанова. Но вот он поворачивается и, вымученно улыбаясь, делает несколько шагов вниз. Килрой подходит к нему.) Вот здорово, наконец-то вижу нормального американца… (Из-под арки, в которой исчез Барон, слышится сдавленный стон.) Извините, я сейчас. (Бежит туда, откуда кричали. Жак идет к скамейке у фонтана. Из-под арки доносятся голоса — там ссора. Жак вздрагивает — словно громко заиграло радио. Тяжелыми шагами возвращается Килрой и подходит к Жаку.) Пытался вмешаться, но какой смысл?

Жак. Совершенно никакого!

(Из арки появляется тачка мусорщиков — в ней скрюченный Барон. Мусорщики останавливаются, шушукаются между собой и, хихикая, показывают на Килроя.)

К и л р о й. На кого это они? На меня, Килроя? (Смех Забулдыги в окне. Из темноты ему вторят Э. Рэтт и Ростовщик.) Килрой здесь, но будто его и нет! Если нужно помочь… (Хватает камень и бросает в мусорщиков — в ответ слышится громкое гоготанье; кажется, что оно эхом отзывается в горах. Свет меняется, на площади становится темнее.) Ну, отродье, что уставились? Я вовсе не собираюсь кататься в вашей тачке!

(Из тачки виднеются элегантные белые ботинки Барона — его увозят. Фигуры на площади замирают в изумленных позах, кое-кто из гостей возвращается на террасу «Свете Марес». И в это время…)

Г у т м э н. «Камино Реаль», блок пятый! (Удаляется.)

БЛОК ПЯТЫЙ

К и л р о й (Жаку). Ого, быстро же на этой площади меняются блоки!

Жак. Да, один за другим.

К и л р о й. Меня зовут Килрой. Я здесь уже некоторое время.

Ж а к. А меня Казанова. Я тоже здесь некоторое время.

Килрой. Но вы здесь дольше меня и, может, поясните мне вкратце, что, например, сделают с гулякой, которого подобрали? (С террасы на них подозрительно поглядывает охранник. Жак, насвистывая «Ласточку», выходит на авансцену, Килрой — за ним.) Я сказал что-то не то?

Ж а к (с лучезарной улыбкой). Обмен серьезными вопросами и идеями, особенно между людьми с разных сторон площади, здесь не приветствуется. Заметьте, я говорю так, будто у меня острый ларингит. Любуюсь закатом. Но если начну насвистывать «Ласточку», значит, охранник на террасе нас подслушивает. Итак, вы хотите знать, что в Камино Реаль становится с телом, от которого отлетает душа? Его местопребывание зависит от того, что находят мусорщики в его карманах. Если они пусты, как карманы бедного Барона и в данный момент мои, гуляку повезут прямо в лабораторию, и там личность станет неприметным членом коллективистского государства. Его химические компоненты разложатся и будут помещены в цистерны, содержащие соответствующие элементы тысяч таких же других. Если какие-либо важные органы или части по своим размерам или же структуре уникальны, их помещают в колбочки, содержащие дурно пахнущий раствор, называемый формальдегидом. Существует плата за вход в этот музей. Вся процедура санкционирована полицией.

(Насвистывает «Ласточку», до тех пор пока охранник не отворачивается. Затем направляется к рампе.)

Килрой (следуя за ним). По-моему, это разумно…

Жак. Да, но не слишком романтично. А ведь романтика-то как раз и важна. Вы так не думаете?

К и л р о й. Да кто ж еще так думает, если не я!

Жак. Ну, вероятно, и я!

К и л р о й. Может, потому-то судьба нас и свела. Мы — братья по духу!

Жак. Прирожденные путешественники!

К и л р о й. И всегда в поиске.

Жак. Никакого покоя!

К и л р о й. И не теряем надежды?

Жак. Никогда не теряем!

Охранник. Разойдись!