Желание по принуждению

Четыре женских лица. На вид мы ровесницы, двадцать три – двадцать шесть. У одной девушки волосы собраны в высокий хвост, у других, как у меня, струятся вдоль лица, закрывая плечи. Мы все блондинки. Да, даже оттенок один, хотя у одной из нас видно отросшие черные корни. И наши глаза, они тоже похожи, открытый немного наивный взгляд, и пухлые губы…

– Кто они?

Он переворачивает первую фотографию. И я рефлекторно вскакиваю на ноги, свалив стул на пол.

– На остальных то же самое, – продолжает он, не шелохнувшись. – Они мертвы. Убиты.

На обратной стороне девушка с хвостом лежит на земле, она обнажена и едва прикрыта голубой клеенкой, что привозят с собой криминалисты. Ее руки распростёрты в стороны, а голова склонена на бок. И девичье тело буквально истерзано, куда бы ни падал мой взгляд, я вижу кровавый след от ножевого ранения.

– Не подходите ко мне, – я оглядываюсь в поисках хоть чего-нибудь тяжелого, но все плоскости пусты, остается только стул, что лежит опрокинутый у ног.

– Ты зря встала, ты можешь отключиться в любой момент. Я же говорил, что напутал с дозой.

Он заглушает следующую фразу и возвращается взглядом ко мне, осматривая мою напряженную позу.

– На это тяжело смотреть, – он кивает и переворачивает фотографию, скрывая страшную сторону. – Я не хотел напугать тебя, просто хотел, чтобы ты понимала, что происходит. Всю серьезность… Он убил их, и он уже выбрал тебя.

– Он? Кто он?

– Мои слова ничего не стоят сейчас. Я говорю в пустоту… Ты не слушаешь и тянешь время, а еще ждешь удара. Ты не начнешь доверять мне, что бы я не сказал, это и лишнее. Без доверия или с ним, но я буду делать, что должен.

Я отчетливо слышу угрозу, и его голос даже меняется, железные нотки скребут прямо по нервам. Ему словно надоело говорить вкрадчивым тоном. Или он увидел, что показная мягкость не приносит нужного результата.

– То есть мои слова тоже ничего не стоят?

Он молчит, а потом делает красноречивый жест головой, завершая разговор.

– Тебе нужно отдохнуть, и мне тоже. Я ужасно устал, – он прикрывает глаза на мгновение. – Нам лучше подняться наверх, там спальни.

– Я никуда не пойду.

– Я не хочу нести тебя, – произносит он с раздражением. – А ты не хочешь, чтобы я дотрагивался до тебя.

Он не дает осмыслить последнюю фразу и резко приближается, а следом сжимает мою руку выше локтя. Я вздрагиваю от неожиданного и хозяйского прикосновения и выставляю свободную руку, чтобы не пропустить второй выпад.

– Тебе противно? – вдруг спрашивает он, с силой встряхивая меня. – Скажи честно.

– Да, черт возьми.

– Мне тоже. Ты намного слабее и это, как издеваться над ребенком.

– Тогда прекрати это!

– Прекратить? – он нервно усмехается. – Если бы я мог.

Глава 2. Общий язык

Бесконечный и необжитый дом. Здесь словно забыли поселиться, четкий план на будущее вдруг сломался и то побежало по неожиданной тропе, оставив новый дом на обочине. И просторные комнаты теперь знают лишь выматывающую тишину. Мне от нее дурно, и я не могу придумать, чем заглушить ее. Мысли хуже всего, там тревога и подкатывающая паника, которую я чувствую, как тугие сужающие кольца. Они обнимают мою голову, шею, конечности и давят, давят…

Пока я не вспомню, как дышать, и не перекину мостик к какой-нибудь мелочи. Например, припомню, что ела на завтрак, или как пререкалась с хамоватой продавщицей. Глупо, конечно, умнее было промолчать, но меня понесло. А она сорвала джек-пот, наконец, найдя наивного благотворителя и ловко подпитавшись его эмоциями. Есть такие люди: расцветают от перепалок, и повод они рождают буквально из воздуха. У меня оказалась надорванная купюра, из чего она, на манер шулера, в три перескока с одной фразы на другую сделала вывод, что я не уважаю никого вокруг. А ее в частности. Стыдно вспоминать, но она показала настоящее мастерство, я чуть не начала оправдываться и растерялась от ее наглости.

Так работает этот трюк. Пара минут размышлений ни о чем, и мне удается выдохнуть. А потом я смотрю на белые стены огромной спальни и жду, когда тревога вновь начнет сводить пальцы. Здесь больше нечем заняться, я проверила входную дверь и дверь в уборную, первая не реагирует на нажатие ручки.

А стеклопакет усилен, с улицы не доносится ни звука, и разбить его невозможно. Да и опять-таки нечем. Кровать, единственный предмет мебели в комнате, хвастается литой спинкой из металла, и я не представляю, сколько нужно приложить силы, чтобы оторвать хоть один прут. Мужской силы не хватит.

Тем временем за окном светает, пока еще неуверенные всполохи из-под линии горизонта, но их достаточно, чтобы очертить окрестности. Вокруг природа, невысокие деревья и зеленые поля вперемешку с сухостоем. Я никогда не бывала в подобных местах, но видно, тут на несколько десятков километров разбежался элитный поселок, что укрылся от чужих и заодно соседских глаз. До следующего дома не докричаться, и только бетонная двухполосная дорога указывает направление. А, может, там и нет ничего, дороги иногда обрываются внезапно и без всяких предупреждений.