Желания

Быстрым шагом Тренди дошел до своего дома. Он не хотел больше думать о том, что волновало его до этого вечера — Командор, Рут и даже Юдит. Возможно, сегодня вечером он их всех увидит. И что тогда? — подумал Тренди. Надо жить одним мгновением. И у него в голове осталась одна-единственная мысль: ему хотелось поскорее пойти в Оперу.

Глава 23

Взошла луна, высокая, сверкающая и полная, словно на гравюрах в старинных книгах. Уже давно у Тренди не было такого замечательного настроения. Несмотря на то, что до Оперы можно было дойти пешком, он решил отправиться туда на мотоцикле. Это был хороший знак. Он не пользовался мотоциклом со времени возвращения со «Светозарной». Тренди расценил это как вернувшийся к нему боевой задор. А еще ему вновь захотелось хорошо одеться. Он извлек из шкафа красивый костюм и меховое пальто, сшитое ему одним из приятелей во времена его двойной жизни среди рыб и ночной музыки. Теперь двойной жизни настал конец, так как Тренди нашел в себе силы восстать против Дрогона. Он выбрал ночную жизнь, по крайней мере убеждал себя в этом. Однако сомнение оставалось. Ему хотелось рассказать Нюмансу, что он задумал против своего учителя… Вернувшись домой, Тренди попытался завязать разговор, но на этот раз метис спешил к Беренисе. В связи с премьерой в Опере «Нефталис» сегодня закрыли и Берениса была свободна. Нюманс собирался вместе с ней сегодня вечером встретиться в пригороде с их чернокожими земляками. Вид у него был возбужденный. Из его бессвязных объяснений Тренди понял, что Нюманс собирается всю ночь танцевать. Настаивать на разговоре Тренди не стал. У него самого не было времени.

Когда Тренди подъехал к Опере, вокруг нее уже бушевала толпа и он с трудом смог поставить мотоцикл. Некоторое время он смотрел на вход в Оперу издалека. Со ступеней доносился ропот толпы. Внезапно ему стало страшно. Это был почти детский ужас, и в это мгновение Тренди с сожалением вспомнил о море. Ему недоставало волн, брызг, яркого солнца, больших ветров, бурь, запаха морской воды. В море, каковы бы ни были его бездны и тайны, всегда все было ясно и понятно. Здесь же, выйдя из темных улочек, ведущих, словно чернильные ленты, к Лез-Алль, Тренди чувствовал себя слепым путником, затерявшимся в заморозившей мир зиме, заблудившимся под холодным темным небом в ночи между временем и пространством и, возможно, уже стоявшим у ворот ада. Вновь навалилось одиночество. Юдит, понимает ли она, что происходит? Что знает она о смерти, о конце, о гибели? Поворачивается ли все так же спиной к морю? Будет ли она этим вечером в Опере, где снова собирается инфернальное общество с «Дезирады»? Или она осталась дома? Живет ли она все еще с Командором? Запер ли он ее, сделал ли своей узницей? И жива ли она еще?

Если она умерла, я бы об этом узнал, подумал Тренди. Мне бы сказали, да и Рут не покинула бы «Светозарную» ради какой-то оперы. Тренди плохо представлял, что могло заставить Рут приехать в Париж. Неужели Корнелл, с его безумной страстью к пению Крузенбург? Но пока нет причин волноваться, в конце концов решил Тренди. От «Светозарной» у него осталось единственное воспоминание — черные чайки, возвещавшие бурю. В библиотеке Тренди прочел, что эти птицы спускаются на землю огромными стаями, возвещая наступление эры Водолея. Вот это и считается концом. И хватит вопросов, пора жить настоящим. Никакого будущего и тем более прошлого. Только настоящее и Констанция фон Крузенбург.

Тренди решительно зашагал ко входу в театр. Полицейский кордон был усилен. Увидев приглашение, полицейский проводил Тренди к отдельной маленькой дверце, и ему не пришлось, как другим, мерзнуть на холоде. Перед ним открылась огромная мраморная лестница. Тренди осмелел и поспешил присоединиться к церемонному шествию по ступеням других приглашенных, сверкающих бриллиантами, настоящими или поддельными, и облегающими тканями. Ему было хорошо, он с наслаждением вдыхал аромат надушенных мехов на обнаженных плечах женщин. Это был тот же аромат, что и на «Дезираде», тот же, что в резиденции нунция — он являлся как бы неотъемлемой частью светского общества. И Тренди решил, что этот аромат стоит всех морей мира.

Он не заметил, как прошло время — довольно долгое — до поднятия занавеса. Некоторые зрители жевали подслащенные пастилки, чтобы подавить кашель. У Тренди оказалось превосходное место. Вокруг него сидели одни знаменитости. Как он и ожидал, здесь были Альфас, Питер Уолл, Ами д’Аржан, Барберини вместе с ясновидящей и, через несколько рядов от него, «Соломоновы ключицы» в полном составе, одетые, как всегда, в кожу и обвешанные амулетами. В одной ложе Тренди заметил Дрогона, погруженного в размышления, а может, то был страх великого создателя. Во всяком случае он никого не замечал. Только Сириуса не было видно.

Когда зал уже наполнился, шум голосов усилился, и начали раздаваться аплодисменты и единичные выкрики, в ложах появилось еще несколько значительных особ. Начал гаснуть свет. Тренди узнал высокую фигуру Командора. Он был один. Он сутулился.