Желания требуют жертв

«Вместе, — подумала Ася, — как странно и как просто он сказал „вместе“». Она с мужчинами работала в паре, иногда проводила ночи, но вот так взять и пойти на базар за помидорами…

— Я, пожалуй, останусь в номере, приму душ с дороги.

Когда он вернулся с рынка, нагруженный какими-то авоськами с южными помидорами, сыром и вином, луна взошла уже высоко, холодно всматриваясь в стальную темноту ночи. Ася в это время дрожащими руками раскладывала свои множественные дамские принадлежности в ванной комнате. Она до смерти боялась, но ждала предстоящей любви. Евгений как будто понял это. Он вошёл в ванную, взял Асю за руку и повёл в комнату. Осторожно притянул её к себе, взял её лицо в свои руки и стал нежно покрывать поцелуями щёки, лоб, подбородок, совсем позабыв про губы. Ася чувствовала его на плечах, на шее, на висках, она почти изнывала от нетерпения и уже собралась сама перейти в наступление, но тут он наконец-то вспомнил, отыскал её губы своими, и их дыхания перемешались, их тела мгновенно переплелись в белоснежном сатиновом ложе для новобрачных. Ася лишь мельком успела заметить, как высокая непроницаемая луна ускользнула от её глаз куда-то в темноту, исчезла, разбилась, разлетелась на части или попросту потерялась из виду. И она вслед за луной, почти умирая или теряя сознание в каком-то предсмертном огненном блаженстве, в душном дурмане нарастающих поцелуев, окончательно растворилась в синеватом блеске его горящих, темнеющих глаз…

Заложив костистые руки за голову, Ася сидела в плетёном шезлонге на пляже под неистово-белыми лучами, столь обычными в это время года, и не сопротивлялась, потому что у неё не было сил. В сине-голубой дали покачивались крохотные судёнышки с белыми парусами, словно далекие несбывшиеся мечты, а безжалостное солнце протыкало их насквозь своими красными острыми пиками и далее вонзалось в прохладную воду. Утомлённая бессонными ночами, Ася ненадолго задремала, погрузилась в пустоту, в небытие, а открыв глаза, наткнулась взглядом всё на то же море. Только теперь ей показалось, что от его невозможно-синего, ослепительного света веяло чем-то давно позабытым, очень важным и светлым, очень настоящим, из детства, чем-то давно исчезнувшем в повседневной сутолоке жизни, а сейчас вдруг остро напомнившим о себе, то ли о блаженном запахе свежескошенной травы вперемешку с городским теплом раскалённого асфальта, то ли об утренних рассветах летних каникул с настежь распахнутым окном и жужжанием над ухом надоедливых ночных комаров, — словом, о банальном счастье, с его наивной безмятежностью, которое и есть самое настоящее.

От этих завораживающих, сулящих покой и наслаждение запахов глаза Аси сверкали на августовском солнце лихорадочным блеском. Евгений лежал рядом на песке, не глядя на неё, уткнувшись лицом в полотенце. Ася рассеянно залюбовалась на его затылок цвета льна и почувствовала лёгкий приступ раздражения, не сумев осознать, что именно её так задело. Ей хотелось влезть в этот его затылок и прочитать его мысли. О чём он думает? Что вообще в его голове, до которой можно легко дотянуться рукой и дотронуться? Да, сейчас можно дотронуться, но этому вот-вот придёт конец, это закончится слишком скоро, и она не сможет обнимать его спящего и такого беззащитного. Думает ли он о том, что через тридцать два часа им предстоит расстаться, вернуться в свои привычные жизни и как это будет?

Она вдруг поняла, почему на людях он не оказывает ей должных знаков внимания, тщеславно не обнимает при всех, не трётся щекой об её руку или плечо — в общем, не устраивает показательных ласк на виду, а ведёт себя более чем сдержанно. Ну, во-первых, здраво рассудила Ася Петровская, откровенная любовная прилюдная суета, это не слишком деликатно по отношению к окружающим людям, которым это может быть совершенно неинтересно, и, во-вторых, дальше этого многообещающего, довольно подробного и неуместного в обществе пыла, скорее всего, дело не идёт, не может идти, не способно идти и доставлять удовольствие. Чем активнее афишируется любовь, тем больше люди лгут и себе и другим, показывая, как им хорошо вместе. Пришло ясное осознание, чем выше внутренний трепет от обладания друг другом, тем тщательнее это скрывается на людях. По-настоящему счастливые, довольные любовники стараются не смотреть друг на друга, опасаются прикосновений, а от случайно встретившихся взглядов они краснеют, почтительно отводят глаза, приходят в растерянность и замешательство и поскорее отскакивают друг от друга в ожидании очередной пылкой встречи, их сокровенной тайны за семью печатями.

— Хорошая погода, — глядя на льняной вихрастый затылок, сказала Ася светским сухим тоном недовольной женщины. Он ловко повернулся к ней лицом, поднялся на локте и заулыбался совсем по-мальчишески открыто. Она посмотрела на его согнутую руку, которая вот уже несколько дней и ночей принадлежит ей, и только ей, и с плохо скрываемым отчаянием подумала о том, как скоро эта самая рука примется ласкать другую женщину, а она, Ася, останется позади. В её глазах вспыхнули злые искры.