Желанная

Ужасный влажный, хлопающий звук, похожий на взрыв гнилой туши, прервал ход её мыслей. В то же самое время поток гнилостного воздуха хуже всего, что Кэт когда-либо чувствовала, внезапно обрушился на них. За этим последовал влажный шлепающий звук, и в спину ей ударила волна чего-то скользкого и холодного.

О боже мой! Кэт задохнулась от отвращения. Холодная, студенистая, дурно пахнущая слизь покрывала ее спину и капала с волос. Первым её побуждением было остановиться и попытаться немедленно снять его с себя. То же самое она почувствовала бы, если бы увидела паука, ползущего по её коже. Нечистый! Отвратительно! «Убери это, убери это, убери это!» — закричала примитивная часть её сознания. Но на это не было времени — Дип и Лок тащили её теперь ещё быстрее, хотя оба тоже были покрыты отвратительным веществом.

Все трое на полном ходу врезались в двери, распахнули их и ворвались внутрь. В последний момент Кэт повернула голову и увидела, что Лорен и Зарн прямо позади них, оба были полностью покрыты ужасной черно-красной слизью. Позади них стоял всеотец, подняв скелетообразные руки и сверкая алыми глазами. Его темный плащ развевался вокруг него, и, несмотря на блестящие остатки дравика, которые покрывали всю комнату, он сам был сухим. Он откинул капюшон и открыл безгубый рот, чтобы заговорить…

А потом двери захлопнулись за ними, и они побежали по коридору, направляясь в безопасное место и домой.

«Но доберемся ли мы все туда живыми?» — подумала Кэт, бросив отчаянный взгляд на Дипа, который держал её руку в своей, а другой сжимал торчащую рукоятку кусакса.

Она не знала.

* * *

— Стой! — заорал всеотец. Его сила хлынула наружу, подобно приливной волне, поглотив Зарна и Лорен как раз в тот момент, когда они собирались подойти к дверям, через которые только что прошли Киндреды и их женщина.

Зарн ничего не мог с собой поделать — он замедлил шаг, а затем резко остановился. Он ощутил тягу этих слов, силу приказа отца, как никогда прежде — даже сильнее, чем в тот день, когда Санджа умерла. Его колени хотели сомкнуться, его тело хотело повернуться, чтобы ноги могли отнести его назад и поставить на колени у ног всеотца.

Лорен тоже почувствовала эту силу. И застыла рядом с ним. Её рука, уже скользкая от ядовитых остатков взорванного дравика, начала выскальзывать из его хватки, когда она повернулась к его отцу.

— Да… Приди ко мне, моя невеста… приди… — Всеотец звал её назад, заставляя подчиниться своей воле, заманивая обратно к живой смерти, к существованию в боли и безумии, к бесконечным страданиям и мукам.

— Нет! — При мысли о женщине рядом с ним — его женщине, которую использовали таким образом, — Зарн почувствовал, как внутри него что-то растет. Ярость была такой сильной, что его глаза заслонила красная пелена, окрашивая всё вокруг в кроваво-малиновый цвет. — Нет! — снова проревел он, повернувшись к отцу и сжав руки в кулаки. — Ты не получишь её. Лорен моя!

Голос всеотца понизился до мягкого шипения, звучащего уверенно и в то же время умоляюще.

— Ну же, Зарн, это должно произойти. Эта девушка — будущее нашей расы, наша судьба. Ты же знаешь это.

— Лорен не твоя судьба. И она не твоя собственность, чтобы делать с ней всё, что тебе заблагорассудится. — Зарн сверкнул глазами, не отрываясь от отца. — Здесь и сейчас я разрываю узы, связывающие меня с тобой. Я больше не желаю тебя видеть.

— Но ты увидишь меня. Увидь меня сейчас. Приди ко мне, мой сын. — Сила была удвоена, утроена, она струилась по телу Зарна, как свинец. Но на этот раз ему нужно было бороться не только за домашнего любимца. Ярость и собственная сила наполнили его — что-то дикое, спавшее или только начавшее шевелиться, внезапно полностью проснулось в его груди.

— Нет! — Зарн подхватил Лорен на руки. — Я скорее умру, чем отдам её тебе. И я убью тебя, если ты снова будешь угрожать ей. Я отрекаюсь от тебя как от своего отца и от своей расы. Отныне и навсегда я больше не Скрадж.

Зарн почувствовал силу своих слов и возгордился чувством правоты, которое они ему дали. Он сказал это не только для того, чтобы причинить боль всеотцу, он дал клятву Вселенной. Эта была истина, которую нельзя ни опровергнуть, ни проигнорировать. Он разорвал узы, связывавшие его всю жизнь — он действительно больше не был Скраджем.

Его отец сказал что-то ещё, но хотя Зарн и чувствовал силу его мысленной команды, та не могла его контролировать. Его сердце, так долго остававшееся холодным и сморщенным комком углерода, было пылающей, бьющейся сверхновой звездой в его груди. Он был жив, как никогда раньше. Живой и наполненный эмоциями, которые он подавлял всю свою жизнь.

Ему хотелось разорвать всеотца на куски и искупаться в его крови. Хотелось запрокинуть голову и завыть, как зверь, почуявший добычу. Но больше всего ему хотелось обнять эту женщину прямо здесь, наполняя её своим членом, пока она извивалась бы под ним на холодном, твердом полу, пока он снова и снова входил в нее, пока она выкрикивала его имя и…

«Нет! Нет, возьми себя в руки!»