Желанная для него

Сумма немаленькая вышла, учитывая, что половина тележки было моих хотелочек. Ну да ладно, потом ему всё верну, не люблю быть должной.

Теперь я снова злюсь, наблюдая за кассиршей!

Мысленно показываю дамочке фак и выхожу из магазина. У Федорцова талант выводить людей из себя! На самом же деле, я белая и пушистая. Никогда и никому слова плохого не сказала! А тут прямо матом хочется ругаться и лучше всего на Ярослава. Гашу в себе это желание, выпуская пар через нос глубоким дыханием, садясь к нему в машину.

Доезжаем до дома уже практически молча. Стыдно от того, что чуть не забыли нашего Тимура в магазине, о чём он и пытался шутить в дороге, причитая, что еле успел и в последний момент подбежал к нам со своей спайкой с пивом.

Глава 4

Анна Сладкова

Едем в лифте с пакетами под завязку наполненные продуктами, моим чемоданом и мы втроем, чуть не вжавшись друг в дружку, как селёдки в бочке. Ярослав стоит позади меня, а мне до ужаса хочется просто прижаться к нему спиной, облокотиться на его грудь и тупо прикрыть глаза от счастья. Я почему-то уверена, что с ним хорошо и уютно, как за каменной стеной. Он сильный, смелый, заботливый, успешный, красивый. Повезло же его бабе, блин!

— Дорогие мои! Аннушка, как же я рада тебя видеть! — вылетает из кухни мама, горячо и крепко обнимая меня.

— И я, мамочка! — целую её в щёку, проходя вперёд, чтобы Гор зашёл внутрь квартиры, а то так стоит и мнётся у порога, как неродной.

— Ярочка, солнышко наше! — мама перешла в наступление на Федорцова, жамкая его со всех сторон, что тому приходится подчиниться и поставить огромные пакеты на пол, чтобы обнять её в ответ.

— Да, это я! — довольно лыбится он. — Батя где?

— Он скоро будет, с Лёшкой поехали за Леночкой, — отвечает мама. — Тимурчик, ты заходи-заходи скорей! Дай-ка обниму тебя!

Я быстро скидываю кеды и вешаю курточку, чтобы мама смогла подойти к Гору и пообжимать его вдоволь. А Яр, проходя мимо, цепляет меня своей рукой. Специально ведь! И не просто цепляет, прямо по заднице моей провёл ладонью, чуть сжав мою ягодицу, снова вызывая бурю эмоций, козлина такая! Обнаглел! Выводит ведь нарочно! Чтобы я почувствовала и разозлилась. А я почувствовала и… почему-то смутилась. Мне до мурашек приятны его взгляды и глупые прикосновения. Как подростки, чесслово! Как ни странно, всё это всколыхнуло все мои прежние чувства и эмоции по отношению к нему. А какие они, эмоции мои? Я так и не могла прочувствовать их до конца, потому что была замужем, понимала, что думать о другом мужчине — грех, и уж тем более — желать его. Ведь то, что в тот момент я оценивала его именно как мужчину, я осознала совсем недавно. А ещё Ярослав же младше меня, и является хорошим и верным другом моего Алёшки! И, вишенка на торте — Яр должен быть мне практически братом, ведь мои родители считают его своим сыном. А в моей голове и сердце он кто угодно, но уж точно не брат!

Иду на кухню вслед за Ярославом разбирать пакеты. Нельзя допускать подобных вольностей с его стороны. Он, может, и считает это глупыми тупыми шутками, чтобы выбесить меня, но я-то ведь воспринимаю это немного по-другому. И расцениваю, как заигрывание. Нельзя!

— Что это было? — спрашиваю у него.

— Ты о чём? — невозмутимо смотрит и даже не улыбается. Значит, мне что это, показалось всё? Или нечаянно было? Возможно… Что-то я уже и сомневаться начала. Стою, рассуждаю обо всём, распихивая продукты в холодильник. А что произошло такого, что я стала смотреть на Яра, как на мужчину? Ведь он не спасал меня от хулиганов, не сделал ничего героического, он просто всегда был рядом с моим братом. И я долгое время считала его и своим. Когда в моей голове произошел тот самый сдвиг? Сбой? Наверное, как раз за день до выпускного вечера ребят. Я помогала мерить им костюмы. Оглядела Лёшку, поправила ему рубашку и галстук, а затем подошла к Федорцову. Он долго сверлил меня своим убийственным взглядом, а я пыталась напялить на него пиджак. Он тогда сказал, чтобы я отвалила от него. И я отстала. Расстроилась? Да, конечно. Но это было скорее чувство смятения и неудовлетворения. Он не считался со мной и моим мнением. Он не хотел, чтобы я дотрагивалась до него. Я была противна ему. И я тогда ночь не спала, переживая по этому поводу. А потом настал выпускной, и он попросил меня бросить Макса. Честно признаться, до сих пор думаю, что мне показалось всё, и что Яр не говорил такого. Что же сейчас поменялась? Почему он так смотрит на меня? Держит? Улыбается? Или мне опять всё это только кажется?

— Давай помогу, — говорит Федорцов, стоя за моей спиной у открытого холодильника выхватывая из моих рук майонез, заметив, видимо, что я зависла. — Мама сюда его ставит, — шепчет над самым ухом, запихивая упаковку в боковую дверцу. А у меня мурашки от его голоса. Теплое дыхание приятно щекочет кожу, а хрипловатый раскатистый бас будоражит воображение. Боже мой! Что со мной происходит?