Желанная для слепого дракона (СИ)

Мы вышли во двор и двинулись мощеной тропинкой, окруженной цветистым кустарником с пряным, незнакомым мне запахом. Вначале шли молча, потом он спросил. И я напряглась.

- Расскажи, как тебя ранила Лиона? Любопытно, обычно, она осторожна.

- Играли, кинула в меня магическим мячиком, и вот.

Ответила так, точно, мне кто-то язык укусил. Слова не складывались, в голове – сумбур, ощущения, что я деревянная кукла.

Я украдкой посмотрела на него и поджала губы. Он притягивал, это так же верно, как и то, что мне надо держаться от него подальше, этак, километра за два, а то… А то что? Алиса, не глупи, ты же не Мирка!

Я выпрямила спину, действительно, я – умная, сообразительная, не лишена рассудительности, так, что, мне нечего бояться. Его чары не пробьют мою толстую шкурку, ученая уже, были в моей жизни такие вот красавчики.

Впереди, среди деревьев, блеснула водяная гладь, и через минуту мы вышли к озеру. Где-то вдалеке, на другом берегу сидели рыбаки. Мы с Аланом подошли к воде и остановились у самой кромки.

- Алиса, ты все рассказала Лионе? – Его голос не был злым или сердитым, скорее, уставшим. Он развернулся и протянул руку к моим волосам. Его пальцы подхватили локон, выбившийся из-под заколки. Я застыла. – Не молчи… Харг, да почему ты мне не доверяешь?

Я справилась с волнением и почему-то кивнула, будто стояла перед зрячим.

- Все обстоит не совсем так, ваше высочество. Принцесса Лиона в ту ночь была в комнате, где стоял клавиорик. В общем, поверьте, я успела сто раз укорить себя в глупости, что пришла туда и… перебудила всех высочеств. Вас в том числе.

Герцог хохотнул. Неожиданно. Я-то боялась, что он сейчас разразится потоком упреков и угроз.

- Вот, значит, как было дело, - с усмешкой сказал он. Потом вдруг склонился близко, так близко, что дотронулся щекой до моих волос. – Как хорошо, что мы случайно не начали целоваться, или что-то еще… Неудобно бы получилось.

- Даже не беспокойтесь на этот счет, ваше сиятельство. Я бы не допустила никаких неловких ситуаций с поцелуйчиками или что-то еще.

- Не одобряешь поцелуйчики?

- Фу, какое слово, - я сморщилась, а он рассмеялся.

- Сама сказала. Наверное, хотела придать своей речи большего пренебрежения, - он вдруг стал серьезным. – Мда, целоваться со слепым, это же так… гадко. Верно?

Я со страхом отошла на шаг. Он о чем сейчас говорит? Причем здесь его слепота?... Или это игра? Давит на жалость? Да ну!

- Не говорите так, Алан, не поверю, что вы так думаете.

Он вздохнул.

- Именно так я и думаю, Алиса-путешественница. Когда в моей спальной оказывается женщина, я знаю точно, что ей что-то нужно от меня. Так, что, признавайся, тебе ведь противно целоваться со мной? Но ты, в отличие от других, не добиваешься для себя преференций, не просишь за мужа, брата, не ждешь титула и всего остального. Скажи честно.

- Ерунда.

- Не слышу уверенности в голосе, - хрипло сказал он.

- Ерунда! Вы давите на жалость. Хотя… хотя вполне привлекательны, даже, наверное, красивы. И прекрасно знаете об этом, а сейчас, мягко говоря, лукавите.

- Докажи.

- Что доказать? Я говорю правду.

- Не верю.

- Тем хуже для вашей самооценки, - я решительно развернулась, собираясь уходить. Но меня удержали, крепко схватив за руку.

- Просто скажи правду, что тебе противно.

- Да не противно мне! – Я возмущенно вскинула голову. – Знаете, что… - Я уже хотела высказать ему все, что думала, нарисовать в красках, в выражениях, о мужской нечестности, о том, что он играет со мной, что ему нужно только одно, да только в мою бедовую голову вдруг пришла одна сумасшедшая идея… Плохая идея. Но вожжа-то уже попала под хвост.

- Говори.

- А покажите ваши глаза, тогда поцелую.

Бинго! Я впервые увидела растерянное лицо герцога Эсторского. Он застыл, а потом вдруг опустил плечи.

- Зачем тебе это?

- Если уж целоваться, то знать о вас все.

- Я никому не показываю свои глаза, только лекарю. Нет, Алиса.

- Нет, значит, нет, пойдемте назад, герцог.

Он не сдвинулся, я же собралась уходить.

- Погоди, - глухим голосом сказал он. – Только потом не говори, что тебя не предупреждали… - И он стянул повязку.

Я, взглянув в его лицо, с трудом сдержала возглас. У него были глаза, только белые-пребелые. Белая склера, белая роговица, белый зрачок… Мать моя женщина!... И вся эта белизна мерцала, как в фильме Хичкока. Меня пробрала оторопь.

- Увидела? – Он прикрыл веки. А потом опять натянул повязку. – Я выполнил наши условия. Теперь твоя очередь. – Сказал, и расхохотался. – Извини за смех, но глупо ждать от тебя сейчас поцелуя.

Я вздохнула. Мне не было противно, просто теперь мы, в какой-то степени, оказались в равных условиях. Он знает обо мне, я знаю о нем. И я решилась. Подошла к нему, приподнялась на цыпочках и поцеловала… Ну, как поцеловала, просто чмокнула в губы, так сказать, прикоснулась, и все. Алан удивленно замер. И я тоже, его губы – они такие приятные, такие…