Желанное согласие

Он повел ее в маленькое кафе, где подавали только блинчики. Хотя народу было очень много и люди моментально узнавали Гранта, их оставили в покое. Он заказал графин шабли к блинчикам с мидиями, а на десерт им подали блинчики с начинкой из мороженого, политые кленовым сиропом с орешками и покрытые сверху взбитыми сливками.

— Мне кажется, я не смогу сдвинуться с места, — сказала Келли, удовлетворенно вздыхая.

— В таком случае я сожалею, что мы находимся в общественном месте, — поддразнил Грант. — Было бы интересно попытаться соблазнить даму, которая не в состоянии ускользнуть от меня.

— Я думала, вы решили, что я вне досягаемости.

— Так оно и есть, — сказал он, гладя ее по руке, отчего кровь побежала быстрее по ее жилам, — но жизнь полна противоречий и это, кажется, одно из них.

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы все еще вне пределов досягаемости, — сказал он, а его глаза ласкали ее там, где руки не смели, — но мне это решительно не нравится.

— А если мне это тоже не нравится, мы можем изменить правила? — спросила она тихо. Тело Келли предавало ее, выдавало ее желание, в то время как здравый рассудок подсказывал, что Грант прав.

— Боюсь, что нет, дорогая, — сказал он с сожалением, — ставки очень велики.

Хотя слова эти были произнесены решительным тоном, глаза, полные страсти, говорили совсем о другом... Келли настолько глубоко желала, чтобы это обещание исполнилось, что ее охватила приятная дрожь.

6

Келли сидела, прислонившись спиной к искривленному стволу раскидистого дерева, прохладный ветерок овевал ее лицо. Грант лежал возле нее. Казалось, он уснул после обильного завтрака и прогулки по парку.

Келли тоже закрыла глаза от яркого солнечного света, отражавшегося от озерной глади. Они не просто долго ходили. В первый раз с момента их знакомства они по-настоящему разговаривали. Казалось, что все недомолвки между ними исчезли, когда они рассказали друг другу о своем жизненном опыте и интересах.

Оказалось, что они оба любят хороший джаз, хотя Грант предпочитал яростную дробь барабанов, а Келли тяготела к более лирическим звукам флейты. У нее было чувство, что эта разница во вкусах отражала и их внутренние различия. Грант был мужчиной-хищником, а у нее, несмотря на амбиции, было сердце романтика.

Более сходные вкусы обнаружились у них в отношении фильмов и спектаклей. Оба любили комедию. Если бы им пришлось выбирать между дурачествами Нила Саймона на сцене или экране и иностранным фильмом, увенчанным Оскаром и перегруженным глубоким смыслом, они все равно предпочли бы комедию. Они считали, что их жизни и без того были слишком перегружены реальностью.

Что Келли удивило больше всего в разносторонних интересах Гранта — это любовь к чтению. Ей представлялось, что он ведет бурную ночную жизнь, меняя одно злачное место на другое. Он же рисовал совсем другую картину, в ней он представал человеком, который обожал проводить вечера со стопкой журналов или захватывающим детективом. Когда-нибудь, говорил он, он хотел бы снять на несколько месяцев домик на берегу океана и написать книгу. Он был убежден, что сможет сочинить сюжет о международном заговоре не хуже Джона ле Карре или Роберта Ландлэма.

— Каждый журналист считает, что он сможет написать бестселлер, — сказал он с улыбкой, — хотя у большинства из них хватает ума не пробовать.

— Как это понимать? Разве не должен каждый хотя бы попробовать осуществить свои честолюбивые замыслы?

— Не всегда. Некоторые замыслы обречены на провал.

— А провал так страшен?

— Да, если он перечеркивает замечательную мечту.

Келли думала об этих словах, глядя на лежащего Гранта. Не было ли в этих как бы невзначай произнесенных словах тонкого намека? Неужели реальные отношения между ними погубят то, что начинало казаться такой красивой и обещающей мечтой? У нее уже были сомнения относительно того, стоит ли ей вступать в эмоциональный контакт с Грантом. Очевидно, и он разделял эти сомнения. Дважды уже он отступал в тот момент, когда их тела звали к большей близости. Она знала, что он хочет ее так же, как и она, однако он отказывался идти навстречу этим чувствам. Возможно, он уже пришел к выводу, что постоянных отношений между ними быть не может, а обычный мимолетный роман будет болезненным и тяжелым.

Грант слабо застонал и перевернулся на бок. Она пристально смотрела на человека, который за короткое время сумел так завладеть ее мыслями и чувствами. Прошла всего неделя с того вечера, когда Филлипс устраивал прием в ее честь, а у нее было такое чувство, как будто Грант всегда был в ее жизни. Никто еще так полно не заявлял на нее своих прав. Никто не возбуждал ее до такой степени простым прикосновением. Другим любовникам, которые прибегали к гораздо более изощренным приемам, никогда не удавалось вызвать в ней ответные чувства такой силы. На это, как она думала, был способен только Грант.