Железная бездна

– Потому что иначе ты весь месяц будешь об этом думать, – сказал Ангел, – и надумаешь столько, что у нас появятся какие-нибудь проблемы. Прошу тебя, не касайся этой темы своими мыслями. Вообще. Ты справишься, сомнений нет. Главное, чтобы…

Я понял его невысказанную мысль – и тоже промолчал. Произнести слова «Великий Фехтовальщик» вслух было жутко: словно древний дикарь, я боялся, что поименованный услышит и придет на зов. Вместо этого я спросил:

– Чем мне заниматься целый месяц?

– Ничем. Ты ведь любишь ничего не делать, Алекс. Перед тобой тридцать дней сладчайшего безделья. Наслаждайся…

Не знаю, понимал ли Ангел, как издевательски звучат его слова. Полагаю, что нет – он вряд ли вообще помнил в этот момент о Юке.

Некоторые вещи до Ангелов просто не доходят из-за однобокости их личного опыта. Да что там Ангелы, даже монахи-невозвращенцы уверены, что любой объем свободного времени можно без труда превратить в личное счастье, была бы под рукой подушка для медитации. Чего, спрашивается, тогда ждать от тех, кто вообще не разделен на два пола?

Они способны лишь притворяться, будто знают сердце человека. Вот вам ключ от часовни Кижа, и не отказывайте себе ни в чем…

Мысль о том, что я могу вернуть Юку, использовав свою новообретенную силу, пришла мне в голову следующим утром. Вернее, еще ночью. Я не думал об этом вечером. А утром проснулся с уже принятым решением. Видимо, во сне я не терял времени зря – и провел все требуемые изыскания.

Я не сомневался, что Флюид может оживить Юку. Впрочем, это слово здесь не годилось: не оживить, а сделать такой же, как я.

После воскрешения Кижа я стал понимать, к чему я могу приложить силу Флюида, а от чего следует быстрее отойти как от пятна зыбучего песка. Случай Юки даже не был особенно сложным – я помнил ее наизусть. Работу, как и в случае с Кижем, уже сделали до меня целиком. Просто Флюиду, становившемуся Юкой, не позволяли долго ею оставаться.

Я понимал теперь техническую разницу между созданным мною Кижем и творениями Оленьего Парка. Она заключалась в том, что в случае Юки медиумы не давали тому узкому перешейку, где пузырь Флюида переходил в свое зеркальное отражение, закрыться и стянуться в точку.

Усилием своего коллективного ума медиумы Оленьего Парка удерживали эти сообщающиеся сосуды в неустойчивом равновесии: Юку как бы разворачивали при каждой нашей встрече, поднимали, как парус, поворачивали под ветер (которым был я) – а потом давали ей свернуться. Ее заставляли проявлять все свойства ума и характера – но не давали ее «личности» схлопнуться в точку, изолирующую внешний Флюид от внутреннего.

Это было, конечно, в высшей степени гуманно – но с профессиональной точки зрения такая трудоемкая аллокация Флюида представлялась мне сильной головной болью, и в качестве шивы я не стал бы работать над подобным проектом ни за какие глюки. Наверно, поэтому медиумам Оленьего Парка и нужен был baquet. Но не буду уходить в технические подробности – те немногие, кому они доступны, понимают все и так.

С практической точки зрения важным было то, что Юка, как и другие уже воплощавшиеся человеческие формы, не требовала инженерного усилия с моей стороны. Я был не скульптором, а просто литейщиком. Мне не следовало даже слишком точно целиться – достаточно было повернуть поток Флюида в нужном направлении, чтобы он нашел русло сам.

Существенным и необратимым действием, однако, было позволить перешейку на пузыре Флюида стянуться в точку. Тогда Юка сделалась бы неотличимой от любого другого человека.

На всякий случай я решил обсудить вопрос с Ангелом Воды – теперь я имел на это полное право.

Отчего-то мне неловко было идти с таким делом в церковь, и я дождался заката на террасе. Как только металлический ангел на далеком шпиле засверкал в последних солнечных лучах, я почтительно воззвал к Небу и сообщил о своем замысле.

Ангел ответил, никак не проявляясь – я просто услышал его голос.

– Ты вспомнил про кошку Никколо Первого?

Ход его мыслей оказался несколько другим, чем я ожидал, но я кивнул головой. Можно было, наверно, подойти к вопросу и так.

– Алекс, чем больше ты будешь тренироваться, тем лучше для нашего дела, – сказал Ангел. – Но хочу тебя предупредить о возможных последствиях для твоей личной жизни.

– Именно на них я и надеюсь, – ответил я.

– Если ты это сделаешь, ты накажешь себя, ничего не приобретая. Юка потеряет свою идеальность. Ты изменишь, как говорят философы, ее фундаментальную онтологию – но не лучшим образом. В выигрыше будут только медиумы Оленьего Парка. У них станет меньше работы.

– Что это зна…