Железная бездна

Я усмехнулся. У меня мелькнула догадка, что эта важнейшая дисциплина была введена в подготовку подруги Смотрителя специально как противовес Комнате Бесконечного Ужаса. А потом мне стало обидно – таким идиотом я показался сам себе.

– Я могу такое про тебя рассказать, – сказал я, – что неизвестно, кто из нас покажется привидением.

– Я бы на твоем месте не стала, – ответила Юка.

– Да? Это почему?

– У меня тоже начнутся припадки ужаса. И тебе придется делать мне то же самое, что я сейчас делаю тебе. Только целыми днями.

– Почему целыми днями?

– Я сильно заморачиваюсь, – сказала Юка. – У нас это семейное.

Я не выдержал и засмеялся. Все-таки она удивительно умела лечить впавшую в уныние душу. Каждый раз сперва казалось, что у нее ничего не вышло. Но через минуту от страха и тоски не оставалось и следа.

– Тогда в моей жизни появился бы наконец смысл, – сказал я.

– А так его нет?

– Может, и есть. Но я все время забываю.

Юка взяла меня за руку.

– Я вчера звонила Адонису.

– Зачем? – спросил я.

– Я захотела узнать какую-нибудь тайну, которую он постиг с помощью искусства «Цоф».

– Что он сказал?

– Он долго ругался. Объяснил, что он занятый человек. И не постигает с помощью искусства «Цоф» никаких тайн, а просто приобретает новый взгляд на вещи. А потом успокоился – и рассказал интересную историю.

– Какую?

– Про реинкарнацию. Люди на Ветхой Земле в нее не верят. Но у них есть ответвление искусства «Цоф» под названием «айклауд». Что означает «я облако». «Облако» – это такое место, где копируется все-все, что хранится на умофоне. Без всякой возни, незаметно. И умофон обретает бессмертие.

– А если ты его разобьешь?

– Если ты его разобьешь, тебе придется, конечно, покупать новый. Он может быть другого цвета, другой формы. Но как только ты его включишь, на него запишется все то, что было на прежнем… «Я облако» спустится в новое телефонное тело.

– Интересно, – сказал я.

– Ветхий человек каждый день пользуется этим «я облаком», но все равно уверен – когда его тело зарывают в землю, никакая душа не улетает на облака, потому что ученые доказали, что в момент смерти вес тела не меняется. И ученые правы, конечно. Душе не надо лететь на облако после смерти. Душа там всегда. Пока мы живем, мы просто меняем… как он это сказал… статус своего облака. Если, конечно, мы не зеленые безблагодатные попугаи, у которых нет никакого облака, кроме телефонного.

– Почему такого телефонного облака нет в Идиллиуме? – спросил я. – На основе благодати?

– Адонис сказал, скоро сделают. Если его не будут отвлекать от работы всякие дурочки.

– Ты помнишь его рассказ? Про то, что мы фронт волны и ничего другого на самом деле нет?

Юка кивнула.

– Если мы – просто симуляция, как мы можем храниться на облаке?

– У пещеры есть план, – ответила она, – и у нас, наверно, тоже. Вот этот план и хранится на облаке. В небесной книге записаны наши заклинания «Цоф». Мы для этого и живем – чтобы менять небесную надпись, пока не получится то, что нам нужно.

– Кому «нам»? Симуляции?

– Адонис ведь сказал – если есть симуляция, где-то есть и то, что она симулирует… Знаешь, я уже запуталась.

– Мне кажется, – сказал я, – Франц-Антон и Павел Великий тоже запутались. И решили все выяснить по-военному просто. Взять Небо штурмом… Слышали бы меня монахи из фаланстера – выпороли бы, как Кижа.

– Алекс, – сказала Юка, – а давай откроем конверт с этим дневником?

– Прямо сейчас?

– А почему нет? Чего ждать? Чем раньше мы все узнаем, тем лучше.

Секунду я колебался. Но никаких поводов оттягивать этот момент не было – упомянутые Адонисом два дня прошли.

– Хорошо, – ответил я. – Давай.

Юка встала, зажгла свет – и через минуту вернулась ко мне с уже раскрытым конвертом.

– Всего несколько страничек, – сказала она. – Твой великий предок был немногословен… Если это действительно написал он.

Достав первую страницу, она прочла:

– «Апокриф Павла Великого». Почему апокриф?

– Наверно, – ответил я, – чтобы можно было хранить на полке со всякой дрянью. Если это священный текст, и особенно оригинал, с ним надо обращаться соответственно. Адонис ведь монах.

– Может быть, – сказала Юка, и мы погрузились в чтение.

Апокриф Павла Великого

Я более не ставлю даты к своим записям – календарь потерял для меня всякий смысл. Его, впрочем, не было и раньше – но как далеко надо уйти от руин Ветхой Земли, чтобы это понять! Буду отмечать лишь погоду того дня, когда случится взяться за перо.

Жаркий безветренный день

Змей – Вечный и Совершенный Человек – показал Адаму, для чего тот был создан: не для себя самого, а для иного, высшего и невнятного смертной душе. Адам увидел, что он – зыбко струящийся сон, снящийся неведомо кому. Но даже ужаснувшись своей никчемности, Адам отказался служить благой цели – и был изгнан в хаос. Так Франц-Антон понимает библейский миф.

“Но кому снится сон?” спросил я. “Кто заставляет Адама каждый миг рассыпаться и возникать заново?”

Ответ поразил меня до глубины сердца.