Железная бездна

Это было как бы другое облако, проступившее сквозь клочья серого пара – стена благородного пурпурного оттенка, какой бывает иногда у вечернего неба. Ее покрывали впадины и выступы – так близко к нам, что по всем законам физики им следовало плыть вместе с ветром. Но они оставались на месте – будто облачная субстанция была на самом деле твердью.

– Лицо, – сказала Юка. – Огромное лицо в полнеба. Ты видишь?

Когда она договорила, я увидел.

Это был Ангел Воды – пурпурная стена оказалась его лицом. Но не только им: чем дольше я вглядывался, тем больше различал деталей.

Стена была еще и фасадом небывалого здания со множеством окон, колонн и арок – и огромным барельефом, где Ангел был изображен еще раз, уже целиком. Он словно бы спал на облаке: закрытые глаза, сиреневые кудри, расслабленно разбросанные крылья…

И все эти детали каким-то образом не мешали друг другу: можно было по очереди видеть то величественный фасад, то огромную голову, то фигуру спящего.

– Ты видишь вход? – спросила Юка.

Я тут же его увидел – там, где и полагалось быть входу: на вершине лестницы. Это была высокая стрельчатая арка.

Мы дошли до нее за несколько минут. Когда мы приблизились к стене вплотную, оказалось, что ее примыкающие к лестнице части сделаны из каменных блоков. Я, впрочем, не сомневался – камень снова станет облаком, если мы спустимся вниз.

– Что это такое? – спросила Юка, положив руку на шероховатую поверхность камня.

– Флюид.

– Выглядит как камень.

– Мы привыкли к каменным стенам, – сказал я. – Флюид старается не обмануть наших ожиданий.

– Он может быть всем?

– Да, – ответил я. – Даже тобой и мной.

Юка кивнула.

– Я раньше не понимала, как это фасад замка может одновременно быть Ангелом. Но только что увидела сама.

За аркой начался длинный коридор, постепенно уходящий во тьму.

– Там нет света, – сказала Юка. – Может быть, мы просто еще не решили, что увидим?

– Наверно, – ответил я.

Она поглядела на свои замшевые туфельки.

– Может, разуться?

– Зачем?

– Это храм. Я читала, что на Востоке всегда так делают.

Я засмеялся.

– Мы берем Небо штурмом. А какой штурм без сапог?

Видимо, аргумент ее убедил – она взяла меня за руку, и мы пошли вперед.

Стены коридора покрывал рисунок, напоминавший не то узоры дамасской стали, не то арабскую вязь: словно это был особый сиреневый мрамор, каждый срез которого становился страницей священного текста.

Мы уходили в коридор все глубже, и скоро что-то странное стало твориться со светом. Узор на стенах сделался неразличим, затем в темноте растворились сами стены – но мы по-прежнему ясно видели свои тени на полу впереди.

Мне казалось, что я смотрю представление театра теней: на маленькой освещенной сцене впереди прыгали два длинных силуэта, мужской и женский. Они, кажется, о чем-то беззвучно спорили.

Чем дольше я глядел на свою тень, тем сильнее мне казалось, что она и есть я сам: тень совершала такие же движения, как мое невидимое тело, и никакого другого претендента на звание «меня» вокруг не было… Это гипнотизировало.

Вполне могло быть, что мои чувства и мысли тоже принадлежат этой тени. Мне определенно нравился ее двухмерный мир: в нем все было видно сразу, и ничего нельзя было спрятать. Хотя нет, можно было. В себе. И еще можно было слиться с другим существом в прямом, а не в переносном смысле.

Я словно оказался на пороге страны, где жили веселый Дон Кихот и Санчо Панса (в книгах моего детства их почему-то всегда изображали двумя черными силуэтами). Страна эта выглядела настолько гостеприимной, что хотелось там поселиться. Не начать ли мне Великое Приключение, подумал я, какого не устраивал еще никто? Прямо сейчас?

– Свет, – сказала тень в платье. – Надо зажечь свет. Вдруг мы так и останемся тенями и все забудем? Скорее, Алекс!

Я понял, что Юка права. Как зажечь свет, я не представлял – поэтому попытался просто его увидеть. И мне это удалось.

Раздался треск и грохот, сверкнула молния – и стало светло, словно молния так и застыла в небе. Мы больше не были тенями – мы снова сделались собой.

Коридор, где мы только что шли, исчез.

Мне показалось, что мы попали в архитектурную кунсткамеру, куда со всей земли свезли уродливые фрагменты неизвестных построек – слишком толстые колонны, слишком узкие арки, чересчур крутые лестницы – и хаотично разбросали их по каменной равнине. Все здесь было старым, очень старым.

И я уже видел это прежде.

Я понял, где мы. Это было то самое место, куда привела меня дорога Смотрителей после встречи с Никколо Третьим. Только тогда была лунная ночь – а сейчас день, облачный и хмурый. Низкие тучи почти касались камней, похожих не то на руины, не то на заброшенную древнюю стройку.

Если это действительно была стройка, то строители определенно не имели плана – или каждое утро начинали труд заново… Как будто здесь вместе работали карлики и гиганты под командой вернувшегося из одиссеи циклопа. Вавилонская башня была по сравнению с этим местом гимном созидательной разумной силе: зиггурат все-таки сумел преодолеть тяжесть и подняться ввысь. Здесь же любая лестница вела в пустоту.