Железная леди. Тайны Маргарет Тэтчер

Телевидение ежеминутно показывало кадры противостояния бастующих с полицией и с другими шахтерами. Булыжник, конечно, оружие пролетариата, но картинка на экране с попаданием этого самого булыжника в голову полицейского или в стекло соседней булочной едва ли способствовала сочувствию со стороны телезрителей по отношению к метнувшему булыжник.

Раньше, через несколько дней забастовки шахтеров, начинались отключения электроэнергии, прекращалась подача тепла, вставал транспорт и нарушалась привычная жизнь многих горожан. Правительство было вынуждено спешно идти на уступки, только бы не вызвать всеобщее недовольство. Теперь же шли дни, а электростанции продолжали работать, повода для недовольства остального населения не имелось. Причин объявлять забастовки в других отраслях промышленности тоже не было.

И все же экономику Британии залихорадило. В марте 1984 года положение оказалось тяжелым. Но Тэтчер не сдавалась, прекрасно понимая, что, если отступить сейчас, придется отступить насовсем.

- Мы не должны сдаваться! Это один из самых старых и безжалостных трюков

- насилие большинства безжалостной кучкой. Нельзя идти на компромиссы с насилием и жестокостью.

А СМИ продолжали нагнетать обстановку, показывая шахтерский протест не с лучшей стороны. В любом, даже самом мирном выступлении найдется зачинщик беспорядков, готовый метнуть в кого-нибудь камень. Вызвать волну насилия со стороны бастующих было нетрудно, направить ее в нужное русло тоже. И показать в нужном ракурсе. С экранов это выглядело как бессмысленные нападки нежелающих работать шахтеров (все уже забыли о причине забастовки - предстоящем закрытии многих шахт) на полицию и своих же коллег, работать желающих, тех, кто не присоединился к забастовке.

Это тоже было победой Тэтчер. Скаргилл рассуждал и вел себя как революционер-трибун, зовущий на баррикады, она - как домохозяйка и политик. Как домохозяйка Тэтчер понимала, что шахтерам скоро нечем будет кормить семьи, платить ипотеку, лечить, учить своих детей. Как политик она добивалась переноса внимания общественности с причины забастовки на поведение самих бастующих. Некоторые шахты продолжали работать, и забастовщики временами воевали не столько с полицией, сколько со штрейкбрехерами, спустившимися в забои. Полиция оказалась вынуждена защищать работавших от бастующих.

Тэтчер удалось главное - разделить самих шахтеров и противопоставить тех, кто желал продолжить работу, тем, кто бастовал. Общественность быстро забыла о причине самой забастовки, но ежедневно с экранов телевизоров видела жестокость бастующих по отношению к штрейкбрехерам и их семьям. Журналисты, почуяв добычу, раздували каждый случай до невероятных размеров, показывали кошмар, творящийся в шахтерских поселках, выбитые окна домов, вывороченные мостовые, разбитые фонари... И еще совсем не ангельские лица бастующих.

Им было отчего злиться и швырять камни в полицейских. Уже через месяц стало ясно, что легкой победы над правительством, как обычно бывало, ждать не стоит. Коллапс экономики не наступал, перебоев с электроэнергией не было, а они все бастовали и бастовали. И главное - шахтеры практически воевали против шахтеров и тех, кто зависел от добытого ими угля. Всеобщей забастовки не получилось, сталелитейные заводы не встали, докеры хоть и заявляли о поддержке требований угольщиков, но работать продолжили.

Тэтчер всячески подчеркивала, что полиция охраняет и защищает не правительство, а одних шахтеров - тех, кто желал трудиться, от других - кто желал бастовать.

- Враг изнутри - это люди, которые, оказавшись неспособны убеждать, жестокостью и запугиванием заставили других поступать против их воли.

Блестящий ход, позволяющий сомневающимся оправдать и свое сомнение, и даже отступление. Мол, нас почти обманули, запугали, заставили бастовать... Артур Скаргилл и его товарищи ничего не смогли противопоставить такому ходу умного политика.

Довольно быстро сама причина забастовки отошла на второй план, казалось, что есть Скаргилл и его люди, которые просто не желают работать, и есть те, кому они это делать мешают. Сильнейший ход со стороны правительства - столкнуть шахтеров между собой и представить бастующих в виде толпы дикарей, требующих себе повышения зарплат и привилегий. Национальное управление угольной промышленности для вида вело переговоры с руководителями забастовки, но эти переговоры ни к чему не приводили.

Сначала общество относилось к бастующим с сочувствием, но довольно быстро эта симпатия сошла на нет. Последней каплей оказались сведения, что Национальный союз горняков получает финансовую помощь от советских профсоюзов, из Ливии и даже из Афганистана. Национальный союз горняков на содержании у иностранцев?! Вот этого британское общественное мнение простить не могло! И в самой организации начался серьезный разлад.