Железная маска Шлиссельбурга

— «Любезная моя несостоявшаяся супруга Екатерина Алексеевна. Доношу вам, что жизнь моя в подземельях Шлиссельбургской крепости протекает весьма интересно — вы представили ко мне двух редкостных», — императрица подняла на Панина глаза и ткнула пальцем в два слова:

— Это аглицкая речь, видимо, я ее не совсем понимаю.

— «Инфант террибиль» — значит «ужасный ребенок», но по смыслу, скорее «ужасные дети», ваше величество.

— Понятно, Никита Иванович, у нашего проказника прекрасный слог, — безмятежно отозвалась правительница огромной державы и продолжила читать дальше:

— «Им благодарен, ибо они сделали все, чтобы я определился, как известный датский принц в знаменитой пьесе Уильяма Шекспира», — стоило Екатерине поднять глаза с немым вопросом, споткнувшись на незнакомой фразе, как Панин ее тут же перевел:

— «Быть или не быть! Вот в чем вопрос».

— А он проказник, слог изложения показывает редкостного пройдоху — буркнула Екатерина и снова стала читать письмо, содержание которого теперь пошло на французском языке:

— «Вы очень расчетливая женщина, мадам, примите аплодисменты. Не имея никаких прав на престол, так организовать убийство собственного мужа, что остались одна в белых одеяниях, когда кругом одни педерасты», — на слове «бугр» женщина на секунду споткнулось — оценивая весьма неожиданную, но весьма красочную гиперболу.

— «Теперь на очереди моя скромная персона, забыть про которую вы не могли. Вы действуете как один милый птенчик, яйцо которого подкладывают в чужие гнезда — как только вылупляется на троне, пардон, мадам, в гнезде, то выбрасывает из оного всех претендентов. И по шире раскрывает свою пасть, чтоб его лучше покормили — тут можно вспомнить те миллионы, что вы отослали моему брату королю Фридриху или покрыли долги своей матери. Да Бог с ними — казнокрадством грешат все временщики», — лицо Екатерины раскрасилось гневными пятнами — так высокомерно с ней никто еще не говорил. Сжав тонкие губы, она продолжила чтение увлекательного по своей мерзости письма:

— «Ваш план моего убийства по своему красив — сделать все руками одного романтичного юноши, и паду я при попытке освобождения — пункт о том уже прочитал в инструкции. Браво, мадам! Все сплетено красиво, только мне надоело сидеть в этой клетке. Однако, здесь хоть и смердит, но запах лучше, чем дурной запашок от таких убийств, запланированных вами. Да, мой поклон вашему соучастнику графу Никитке Панину — он скоро проверит аксиому мессира Франсуа Вийона, по поводу веса собственной задницы», — Екатерина подняла глаза на главу Тайной экспедиции — тот машинально потер себе шею. И продолжила читать письмо, задыхаясь от гнева, теперь текст шел на немецком языке:

— «И так фрау кукушка, я говорю на родном вам языке, который вскоре зазвучит вокруг вас снова, если вы успеете сбежать в родные палестины. И не важно, что сейчас можете в постели кричать», — Екатерина оторвалась и спросила у Панина:

— Что означает фраза «дас ист фантасиш», любезный Никита Иванович? Мне незнакомо это слово, и почему я должна кричать его в постели?

— Я тоже не понял, ваше величество. Но, судя по стилю письма, это явно какая то мерзость!