Железная роза

— Был вроде один, да никого улестить не сумел, быстро восвояси убрался.

— Брожения среди работных никакого нет?

— Что было — знаешь, а окромя — ничего, спокойно будто все. Ты почему об этом пытаешь?

— Так ведь тебя на заводах-то нет, боюсь, как бы греха какого не вышло.

— Можешь быть спокойным, головы никто не поднимет, не токмо что.

— И слава богу!

Андрей поднялся с дивана, подошел к окну.

— А все-таки болит у меня сердце о заводах. Хоть и знаю, что ничего там плохого без меня не случится, а болит. Скорей бы домой, на Выксунь.

— Поспеешь. Нам еще отпраздновать свое дворянство надо.

— Гостей когда приглашать думаешь?

— Как ты.

— Хозяин тут не я. В который день скажешь, то и ладно. Не тяни только.

— Все зависит от его светлости князя Григорья.

— Неужто будет?

— Обещал.

— Вот здорово! Может, еще кто из Питера пожалует?

— Другие — не знай как, а этот обещал.

Подойдя поближе к брату, Иван что-то шепнул ему на ухо.

— Ну что ж, — ответил тот. — Деньги — дело наживное. Нужному человеку вовремя дать — сторицею воротится.

И вот наступил день званого обеда. Дарья Ларионовна с раннего утра исхлопоталась, готовясь к семейному торжеству. Анна Немчинова, не успев приехать, тоже помогать принялась. Виданное ли дело: сам Потемкин на обед пожалует, специально для этого из Питера прибыть изволил!

Из кухни в столовую и по другим комнатам сновали лакеи. На каждом новенькая ливрея, и на ней тавро заводское — олень в чистом поле, — в герб дворян Баташевых превращенное.

К четырем часам все было готово. Дарья Ларионовна с сестрицей Аннушкой пошли одеваться к приему гостей.

Около пяти, как было назначено, гости начали съезжаться. Первым на паре каурых лошадок приехал старый знакомец князь Звенигородский, вдовевший третий год. Поздоровавшись с хозяевами, он поздравил их с монаршей милостью и прошел в гостиную. За ним прибыл адъютант московского генерал-губернатора, вызвавшийся быть распорядителем на танцах. Потом стали подъезжать и другие. Иван Родионович, одетый в голубой камзол и белого шелка штаны, стоял с братом и женой у входа в апартаменты — встречали гостей. А гости все прибывали. Ровно в пять мажордом доложил о приезде генерал-губернатора. Его встретили с особым почетом.

Все было готово, можно было бы начинать обед, но ждали Потемкина. Наконец он приехал. Все поднялись с мест при его появлении.

Глянув единственным глазом на представленного ему Андрея Родионовича, светлейший весело, но с чуть уловимой насмешкой спросил:

— Это и есть разоритель мелкопоместных помещиков?

И видя, что тот растерялся, похлопал его по плечу:

— Ничего, не робей. Мне такие, как ты, нравятся.

Подождав, когда несколько утихнет возбуждение, вызванное появлением Потемкина, Иван Родионович пригласил гостей к столу. Потемкин подал руку хозяйке дома Дарье Ларионовне, генерал-губернатор — Анне Немчиновой. Иван Родионович подошел к губернаторше, а там пошли и другие пары. Загремели стулья в столовой, забегали лакеи. Братья сели во главе стола, по правую руку от них — Потемкин, по левую — губернатор. Поднявшись с места, Иван Родионович провозгласил тост за всемилостивейшую государыню императрицу Екатерину Алексеевну. Все прокричали «ура!».

Повар, недавно приглашенный Иваном Родионовичем на службу, постарался, обед вышел на славу: и супы, и жареные рябчики, и беф-штуфат, и рыбы разных сортов — все было отменно хорошо. Лакеи то и дело подливали в хрустальные рюмки, приговаривая: «гран-при», «мозельвейн», «венгерское». Перед мороженым подали шампанское. Пробки ударили в потолок. Подняв пенистый бокал, светлейший предложил всем выпить за верных слуг государыни — хозяев дома. Все шумно зааплодировали.

После обеда Потемкин, сославшись на занятость срочными делами, отбыл на Тверскую в свою резиденцию. Генерал-губернатор остался.

Встав из-за стола, гости разбрелись кто куда: одни в диванную покурить, другие уселись в гостиной за зеленые столы. Женщины отправились на половину Дарьи Ларионовны туалеты в порядок приводить, убранство ее покоев посмотреть.

Незаметно наступил вечер. Внесли свечи. В большой зале, предназначенной для танцев, послышались звуки настраиваемых инструментов. Иван Родионович сходил туда, проверил, все ли готово, и, пошептавшись с губернаторским адъютантом, широко распахнул створчатые двери, приглашая гостей танцевать. Это был первый бал в новом доме на Яузе.

Наутро Андрей стал собираться домой, на Выксунь. Иван посмотрел, как брат укладывает с помощью неизменного Масеича дорожные баулы и коробки, и сказал:

— Закончишь с этим, загляни, пожалуйста, ко мне.

— Дело какое есть? Иль известие плохое откуда получил?

— Да так, поговорить надобно.

— Довольно говорили, чай, уж.

— Нет, я прошу тебя, зайди, будь добр, обязательно.

В сборах прошел почти весь день. Под вечер Андрей зашел в кабинет брата.

— Ну, какие у тебя дела — выкладывай.

— Я насчет Хорькова хотел с тобой поговорить.

— Какого Хорькова?

— А того, у которого ты деревеньку разорил.

— Ах, этого! — Андрей недовольно нахмурился. — Чего это тебе вздумалось о кем?