Железная стена. Израиль и арабский мир

В первые недели своего пребывания у власти Шарон предпринял шаги по улучшению собственного имиджа в мире. Он прекрасно понимал, что за пределами Израиля его воспринимают как опасного человека, виновного в массовых убийствах в Сабре и Шатиле и в провоцировании второй интифады. Новый образ доброго, миролюбивого дедушки, созданный его спин-докторами, помог успокоить скептически настроенную общественность внутри страны, но был совершенно незнаком за рубежом. Поэтому Шарон направил эмиссаров в США, Европу и к арабским союзникам Израиля, чтобы развеять их опасения и пообещать умеренность. В своих публичных выступлениях он также старался казаться сдержанным, но в итоге получал неоднозначные сигналы. С одной стороны, он говорил о своей решимости заключить мир с палестинцами и о необходимости пойти на "болезненные уступки" ради мира. С другой стороны, он подчеркивал необходимость причинять палестинцам боль без всякой пощады, чтобы заставить их исправиться.

За кулисами Шарон не воспринимал идею диалога и компромисса с противником. Предложение палестинцев прекратить насилие было отвергнуто Шароном всего через две недели после того, как он представил свое правительство в Кнессете. 25 марта 2001 г. Исраэль Хассон, заместитель главы Шин-Бет, пришел в дом Гибриля Раджуба в Рамалле. Раджуб возглавлял Силы превентивной безопасности на Западном берегу реки Иордан. Он давно сотрудничал с руководителями израильских спецслужб, которым он нравился, и в шутку называл их на иврите по имени, которое они ему дали, - Гавриил Регев. Раджуб сказал Хассону, что он отчаялся в интифаде, что насилие не приносит пользы и что им следует вернуться на путь заключения временных соглашений. Такой жест Израиля, как отвод своих сил на позиции, занимаемые до начала интифады, позволит его организации решительно действовать против боевиков. Хассон хотел услышать это послание от Марвана Баргути, "начальника штаба" интифады, чтобы убедиться, что оно представляет собой официальную политику. Баргути был главой "Танзима", главной палестинской вооруженной силы, и человеком, пользовавшимся авторитетом на улицах. Раджуб позвонил Баргути, который подтвердил Хассону по телефону, что если соглашение о прекращении огня будет достигнуто, то он будет обеспечивать его соблюдение как в Газе, так и на Западном берегу. Хассон был обнадежен. Впервые с начала интифады не одна, а две центральные фигуры на оккупированных территориях так недвусмысленно заявили о необходимости прекращения насилия. Хассон поспешил доложить об этом разговоре высокопоставленным чиновникам в канцелярии премьер-министра. Через несколько дней пришел ответ: премьер-министр хотел, чтобы он оставил этот вопрос. В тот же день Хассон объявил о своем намерении уйти в отставку из Шин Бет.

Шарон был не стратегом, а тактиком. Его долгосрочные цели оставались непрозрачными. С другой стороны, вступая в должность, он принял два железных правила, оба из которых были выведены из его личного опыта. На протяжении всей своей карьеры Шарон был противоречивой и вызывающей разногласия фигурой, которая вызывала глубокую лояльность у одних и отвращение у других, но теперь он понял, что необходимо сохранить национальное единство. Среди многих причин провала Ливанской войны 1982 г. - острый внутренний раскол, который она вызвала. Поэтому, став премьер-министром, Шарон был полон решимости сохранить национальное единство любой ценой. Вторым "железным правилом" было сохранение хороших отношений с США. Заслуги Шарона как поджигателя войны, и особенно его роль в вовлечении Америки в Ливанскую войну, сделали его персоной нон грата в Америке. Поэтому он стремился реабилитироваться в отношениях с единственной сохранившейся сверхдержавой. На особые отношения наложили отпечаток неповиновение Ицхака Шамира Бушу-старшему в вопросе строительства поселений на оккупированных территориях и невыполнение Биньямином Нетаньяху своих обещаний, данных администрации Клинтона. Шарон был полон решимости не повторять ошибок своих предшественников из Ликуда. Он часто говорил об Америке как об огромной военной сверхдержаве, способной раздавить израильтян под своими сапогами, как муравьев. Он сравнивал Америку с гориллой, которая весит полтонны, и из этого образа следовало, что с гориллой можно танцевать, как угодно. Никто не мог знать, что уже через год Америка будет плясать под дудку Шарона в результате событий, не имеющих никакого отношения к Израилю.

В январе 2001 г., незадолго до формирования Шароном своего правительства, к власти в Вашингтоне пришла республиканская администрация во главе с Джорджем Бушем-младшим. Новая администрация была настроена на дистанцирование от арабо-израильской проблематики, однако с самого начала возникли разногласия между резко произраильским уклоном Белого дома и более традиционными проарабскими взглядами Государственного департамента. Кондолиза Райс, советник Буша по национальной безопасности, так охарактеризовала тот тонкий раскол, который начал проявляться внутри администрации: