Железная стена. Израиль и арабский мир

18 января 1955 г. в заброшенной арабской деревне Ажур иорданскими лазутчиками были убиты два израильских тракториста. Эта новость поразила Шарета как молния, и он сразу понял, что возмездие будет востребовано и что на этот раз он должен его осуществить. "За последние месяцы, - писал он в своем дневнике, - я много останавливал и проверял, предотвратил несколько взрывов и заставил общество напрячься. Я не должен напрягать ее терпение до предела. Нужно дать выход, иначе произойдет вспышка ярости, к которой присоединятся многие мои друзья". Два его друга, Залман Аран и Голда Меир, пришли к нему вечером; не успел Аран закончить фразу, как Шаретт прервал его, сказав, что он уже дал разрешение на ответные действия. Аран извинился и объяснил свое вмешательство тем, что по стране прокатилась волна возмущения: суд в Каире, Бат-Галим, заключенные в Дамаске, самоубийство Ури Илана, а теперь еще и двойное убийство. Шаретт сказал, что ему все это известно, но заявил,

Идите и объясните каждому человеку на улице, что суд в Каире - это наша заслуга, а Бат-Галим - это одно сражение в кампании, а пленные в Сирии провалили операцию, которую мы инициировали, и что если бы арабы провалились на нашей территории, мы бы убили их на месте без всяких споров, как это было с легионерами, безвинно забредшими на нашу полосу земли у Мевот-Бетара, и у каждого из них есть мать, которая оплакивает своего сына, даже если она не депутат парламента, как Пига Иланит, - пойдите и объясните все это. Понятно, что убийство Ажура стало последней каплей, и гнев должен быть погашен. Только такая логика и никакая другая. Я не верю, что с точки зрения безопасности возмездие изменит ситуацию. Напротив, я опасаюсь, что оно послужит начальным звеном в новой цепи кровопролития в приграничной зоне.

Высказывание Шаретта в высшей степени показало, какую скрытую роль играют нападения на противника в удовлетворении внутреннего общественного мнения. Кроме того, он продемонстрировал сохраняющуюся пропасть между верой оборонного ведомства в сдерживающий эффект таких нападений и скептицизмом Шаретта. По его мнению, рейды через границу были обоюдоострым мечом. Если он иногда санкционировал рейды, как в данном случае, то, как правило, по внутриполитическим причинам. Он не забывал о риске, связанном с ослаблением контроля: «Здание, которое я упорно строил в течение нескольких месяцев, все тормоза, которые я установил, и заборы, которые я возвел, - все это может быть уничтожено одним махом, но я чувствую, что у меня нет альтернативы, что бы ни случилось».

К большому облегчению Шарета, произошло нечто, что сделало ненужным дальнейшее осуществление плана возмездия. 23 января, в разгар заседания кабинета министров, пришло сообщение о том, что иорданцы сообщили MAC о захвате некоторых убийц, все они жили в деревне Ажур и потеряли свои дома во время войны 1948 года. После заседания кабинета министров Шаретт созвал Комитет пяти и предложил отменить план ночного рейда в Иорданию. Леви Эшколь поддержал его, но Левон утверждал, что это не будет хорошо воспринято в армии. Голда Меир видела смысл в репрессиях, если виновных не удастся вычислить, но она была против убийства невинных людей, когда виновные уже найдены. Аран ничего не сказал, и Шаретт пришел к выводу, что операция будет отменена. Военные тем временем надеялись, что Шаретт не успеет узнать об аресте, чтобы остановить запланированную расправу. «Любопытные люди, - записал он в своем дневнике, - которые привыкли думать, что нельзя поддерживать боевой дух армии, не давая ей свободы время от времени проливать кровь».

 

Диалог с Насером

Неудача, произошедшая в июле 1954 г., очевидно, не охладила пыл оборонного ведомства в отношении военной активности. Строгая военная цензура привела к тому, что о неудачной операции можно было говорить лишь вскользь, как о "казусе". Шаретту было бы разумно использовать этот провал для чистки израильских военных конюшен, но он упустил эту возможность, затянув время. Комитет пяти не оказал ему никакой помощи в решении этого сложного вопроса. 26 октября 1954 г., после того как в Каире состоялся суд над виновниками "еврейского кольца", комитет собрался и принял решение начать кампанию по дискредитации египетских властей и сделать освобождение обвиняемых первоочередной задачей Израиля. Шаретт сыграл свою роль в этой кампании. 13 декабря, на следующий день после открытия суда в Каире, он выступил в Кнессете с заявлением, в котором обвинил египетские власти в заговоре и показательном процессе против группы евреев, которых он представил как жертв ложных обвинений. Однако на самом деле жертвами ложных обвинений стали не египетские евреи, а египетские власти.