Железная звезда

Еще многое предстоит сделать, чтобы я смог добраться до суши. Всю эту неделю я старательно валил пальмы с помощью чего-то вроде тупых, непрочных топоров, которые представляют собой осколки мертвого коралла. Оттащив стволы к мысу на южном берегу острова, я с помощью лиан связал их, но не слишком тесно, и спустил на воду таким образом, чтобы они выступали с обеих сторон мыса, как весла галеры. Через центр всей конструкции проложена особенно прочная лиана, и, натягивая ее, я могу заставить бревна работать как весла. Эту центральную лиану я привязал к очень прочной, растущей на мысу пальме. Мое сооружение фактически представляет собой возвратно-поступательный механизм; течение, шевеля густые кроны срубленных мною пальм, натягивает соединяющие их лианы, и противодействие большого центрального дерева натяжению главной лианы заставляет поваленные деревья загребать воду, подтаскивая весь остров в сторону берега. Путем целенаправленной деятельности, как говорил Гёте, мы оправдываем свое существование в глазах Бога.

Мои «весла» работают хорошо. Я все ближе и ближе к суше.

Двигаюсь очень быстро. Похоже, слишком быстро. Может, остров подхватило мощное течение?

Это определенно так, и волей-неволей нас несет очень быстро. Я приближаюсь к острову, где меня поджидает Сцилла [18]. Конечно, то создание впереди — Сцилла. Ее не избежать. Течение неумолимо, и мои весла беспомощно повисли. Монстр с множеством голов, свернувшись кольцами, сидит на голой скале и ждет. Вон он, я его вижу. Где укрыться? Может, забраться в заросли кустов и затаиться там, пока меня не пронесет мимо нее? Гляньте только: шесть голов, каждая с тремя рядами острейших зубов, и двенадцать змееподобных конечностей. Наверно, я могу спрятаться, но так трусливо, так неумело. Нет, пусть видит меня. Не скрываясь, я стою на берегу. Слышу ее устрашающий лай. Как мне защититься от клыков Сциллы? С низких курчавых облаков улыбается Ирэн. Как будто хочет сказать, что способ есть. Я подтягиваю облако и сооружаю из него некое подобие себя. Смотри: вот здесь стоит второй Бьернстренд, обожженный солнцем, наполовину обнаженный. Создаю вторую копию, третью, наношу последние мазки в виде щетины и пятен солнечных ожогов. Леплю целую дюжину. Безразличные, пустые, бездушные. Смогут ли они обмануть ее? Посмотрим. Сейчас лай становится угрожающе яростным. Она близко. Мой остров мчится через пролив. Бей, Сцилла! Бей! Длинные шеи поднимаются и опадают, поднимаются и опадают. Я слышу крики своих двойников; вижу, как они молотят руками и ногами, когда она хватает и поднимает их. Пожирает их. Меня она пощадила. Я без всякого вреда для себя проплываю мимо отвратительного чудища. Лицо Эйприл надо мной, многократно сдублированное на голубом своде, улыбается. Благодаря этому столкновению я стал сильнее. Больше можно ничего не опасаться: я стал неуязвим. Делай что хочешь, океан! Неси меня к Харибде. Я готов. Да. Неси меня к Харибде.

Целое, как писал Д. Г. Лоуренс, есть странное собрание несочетаемых частей, скользящих мимо друг друга. Согласен. Но, конечно, эта несочетаемость не столько реальная, сколько кажущаяся, а иначе целого не было бы.

Я считаю, что теперь имею над островом полный контроль. Могу переконструировать его под свои нужды, и я придаю ему обтекаемую форму, похожую на корабль — с остроконечным носом и тупой кормой. Срубленные пальмы, которые рассекают море, неудержимо продвигая меня к суше, я заменил гибкими проекциями разных материалов, найденных на острове. Тени широколиственных деревьев делают дневную жару более переносимой. По моему приказу из песка бьют ключи свежей воды, прохладной и сверкающей.

Постепенно я распространяю сферу своего влияния за пределы острова. Внутри охватывающего побережья рифа создаю зону, куда не заплывают акулы. Теперь мне ничто не угрожает, и, проголодавшись, я голыми руками ловлю мелкую рыбешку.

Леплю образы из облаков: Эйприл, Ирэн. Копирую на небесах черты лица доктора Бьернстренда. Совмещаю образы Эйприл и Ирэн, они расплываются и становятся одной женщиной.

Я уже совсем близко к берегу. Еще день-два, и я окажусь там.

Вот и берег. Я завожу свой остров в широкую гавань в форме полумесяца, над которой, словно черные зубы, нависают огромные голые скалы. Остров выбрасывает прочный древесный трос, который крепит его к причалу; используя его как трап, я схожу на берег. Здесь воздух прохладнее, растительность реже, вроде кактусов: толстые, утыканные колючками багряные бочкообразные стволы, в основном выше человека. Я бью по одному палкой, и оттуда потоком льется бледно-розовая жидкость. Я пробую ее на вкус и нахожу прохладной, сладкой, слегка хмельной.