Железная звезда

Втроем, подключив Главный мозг, мы полдня тщательно изучали словарь. В итоге удалили семь слов — вы будете смеяться, узнав, каких именно; но мы хотели полностью застраховать себя. Остальное послали спаджанам. Они молчали часов девять-десять. Когда наконец они возникли вновь, то уже несравненно увереннее объяснялись по-английски. Это пугало. Вчера Первый говорил как турист, использующий программу «Пятьдесят полезных фраз». Спустя день он изъяснялся по-английски как образованный японец, проживший в Соединенных Штатах лет десять — пятнадцать.

Это был напряженный, осторожный разговор. Почему-то у меня возникло ощущение, что Первый — мужчина; во всяком случае, его манера говорить казалась по-мужски резкой и прямой. Может быть, я ошибался.

Первый хотел знать, кто мы такие и что здесь делаем. Прямо с этого и начал. Я невольно почувствовал себя коллекционером бабочек, которого допрашивает охранник, застукавший его в запретной зоне. Однако я постарался по возможности сохранить нейтральный тон и соответственно строил фразы. Сказал Первому, что наша планета называется Земля и что мы здесь с исследовательской миссией.

И они тоже, сообщил мой собеседник. Где находится Земля?

Тоже очень прямолинейно, без обиняков. Я ответил, что затрудняюсь объяснить ему галактические позиции нашей планеты в терминах, доступных его пониманию. И добавил, что могу сказать одно: Земля отсюда далеко.

Он не настаивал и задал следующий сам собой напрашивающийся вопрос: какими именно исследованиями мы занимаемся?

— Изучаем свойства сжатых звезд, — после короткого мгновения колебания ответил я.

Какие свойства?

— Это тоже трудно объяснить, не владея специальными терминами, — ответил я.

Капитана с Девятого Спаджа как будто устроили мои уклончивые объяснения. Он помолчал, давая понять, что теперь моя очередь спрашивать. Что же, справедливо.

Я спросил его, что он делает здесь. Он ответил без тени уклончивости — по крайней мере, на первый взгляд: их цель — исторические исследования. Я попросил уточнить детали.

— Исследования имеют отношения к нашим предкам, — ответил он. — Когда-то мы жили в этой части галактики, еще до великого взрыва.

Он сообщил это без малейшего колебания. Возникло ощущение, что Первый менее осторожен, отвечая на мои вопросы, чем я — отвечая ему. Хотя как понять, говорит ли он правду?

— Хотелось бы узнать об этом больше, — сказал я, скорее для проверки. — Как давно ваши люди сбежали от великого взрыва? И как далеко отсюда ваш теперешний мир?

Долгое молчание — несколько минут. Может, я перегнул палку? Если они тоже не хотят, чтобы мы обнаружили их планету, мне не следовало на него давить, чтобы не выжать слишком бурную реакцию. Вдруг они решат, что безопаснее всего разнести нас на клочки, выкачав всю возможную информацию.

Однако Первый задал лишь один вопрос:

— Хотите установить визуальный контакт?

— А это возможно?

— Мы полагаем, да, — ответил он.

Я задумался. Не даст ли наш вид намек на то, где расположена Земля? Такое опасение казалось надуманным. Пускай они узнают, что мы существа на углеродной основе, дышащие кислородом. И что? Мы тоже узнаем, как они выглядят. Честный обмен.

Вообще-то я сомневался, что их система передачи изображения будет совместима с нашей системой получения изображений. Тем не менее я ответил Первому, что согласен, и предоставил решать проблему связистам. Они сражались с ней полтора дня. Послать сигнал туда и обратно труда не составляло, другое дело — проанализировать его и превратить в информацию, которая позволит получить картинку на электронно-лучевой трубке. Связисты с обеих сторон вели бесконечные переговоры, а я терзался, не слишком ли много технических сведений мы открываем спаджанам. Работа продолжалась, но на экране не появлялось ничего, кроме горизонтальных линий. Мы послали дополнительные данные о том, как работает наша телевизионная система. Спаджане учли это и переделали свои передатчики. Результат: точки вместо линий. Мы отправили новую информацию. Может, они морочат нам голову? Чтобы вытянуть из нас побольше. В конце концов я пришел к выводу, что попытка наладить видеосвязь — плохая идея. И только собрался выложить это связистам, как экран вдруг очистился от мелькающих точек, и я оказался лицом к лицу с пришельцем.

Это и впрямь было лицо инопланетянина. Абсолютно чужое лицо. Внезапно наше общение поднялось на совершенно новый уровень.

Лишенная волос клиновидная голова, плоская и широкая наверху, резко сужающаяся книзу. Морщинистая кожа — толстая, как грубая резина. Два холодных глаза в центре широкого лба и еще два на его краях. Три рта — вертикальные щели, расположенные рядом: один для того, чтобы говорить, а два других, возможно, для раздельного поглощения жидкой и твердой пищи. Голова держалась на трех длинных, похожих на колонны шеях толщиной с мужское запястье, разделенных открытым пространством сантиметра два-три шириной. То, что находилось ниже шеи, мы так и не увидели. Впрочем, с нас хватило и головы.

Думаю, что мы показались им не менее странными.