Железное пламя

– Иди за мной или умри. Выбор за тобой. Но решай сейчас, – бросил он Даину, когда нас окружили тени, образуя круг из клинков, и Кседейн тронулся с места, неся меня вверх по лестнице с магическим освещением.

Моя голова упала на его плечо, и я поморщилась; но что такое боль, если мы уходим отсюда? Если мы оба живы? Он пришел. Все-таки пришел.

– Что там за проблема, Гаррик? – спросил Ксейден, когда мы свернули за угол.

– Генеральского размера, – ответил Гаррик, стоя с поднятыми руками. С клинком моей матери у горла.

Вот дерьмо.

Я вскинула голову, и Ксейден будто прирос к месту. Я почувствовала, как он напрягся всем телом.

Мать посмотрела на меня сверху, стоя на ступеньку выше Гаррика, и я вдруг поняла, что ее лицо исказила… минутку, тревога?

– Вайолет.

– Мама. – Я моргнула. Она впервые назвала меня по имени с самого парапета.

– Кого ты убил? – Это она спросила уже у Ксейдена.

– Всех, – ответил он просто.

Она кивнула, потом опустила клинок.

Гаррик глубоко вдохнул, отходя от нее и прислоняясь спиной к стене.

– Держи. – Мать достала из нагрудного кармана флакон с прозрачной жидкостью. – Это антидот.

Я уставилась на флакон, и мое сердце разогналось от тихого мерного стука до полного галопа. Как понять, что там на самом деле?

– Я бы пришла раньше, если бы знала, – сказала мать, и ее голос смягчился вместе с взглядом. – Я не знала, Вайолет. Клянусь. Всю прошлую неделю я была в Коллдире.

– То есть твое возвращение – это что? Просто совпадение? – спросила я.

Ее губы поджались, пальцы стиснули флакон.

– Я бы хотела поговорить с дочерью наедине.

– Не дождетесь, – возразил Ксейден.

Ее взгляд снова стал жестким.

– Уж ты-то должен знать, на что я готова, чтобы защитить ее. И поскольку я уверена, что именно ты со Сгаэль забросал трупами виверн все наши форпосты вдоль границы, вызвав переполох у командования академии, можешь сделать мне одолжение и позволить попрощаться с дочерью?

– Ты… что? – Мой взгляд метнулся к Ксейдену, но он не отводил взгляда от моей матери.

– Я сделал бы это раньше, но пришлось пару дней их ловить и убивать, – ответил ей Ксейден.

– Ты угрожаешь всему нашему королевству. – Она прищурилась.

– И хорошо. Вы допустили, чтобы Вайолет пытали несколько дней. Мне плевать, из-за чего это случилось – из-за вашего отсутствия или попустительства. Это ваша вина.

– Три минуты, – приказала она – Сейчас же.

– Три минуты, – согласилась я.

Взгляд Ксейдена метнулся ко мне.

– Она же гребаное чудовище. – Его голос был мягким, но убедительным.

– Она моя мать.

Секунду казалось, будто он готов со мной спорить, но затем Ксейден медленно опустил меня на пол и привалил к стене.

– Три минуты, – прошептал он. – И я жду наверху, – это предупреждение уже было для моей матери, когда он двинулся по лестнице с Гарриком. – Аэтос, ты с нами?

– Видимо, да, – сказал Даин, ожидая в нескольких ступенях ниже меня.

– Ну иди тогда, – приказал Ксейден.

Даин что-то буркнул, но последовал за ними, оставив меня наедине с матерью.

Протягивая мне флакон, она казалась воплощением спокойствия и строгости: осанка прямая, лицо – без выражения.

– Бери.

– Ты знала, что там творится, все эти годы. – Я сжала кинжал побелевшими пальцами.

Мать сделала шаг ко мне, ее взгляд перескочил от кинжала в одной моей руке к перевязи на другой, потом сфокусировался на нагрудном кармане, и она положила флакон туда.

– Когда у тебя будут свои дети, тогда и поговорим о риске, на который ты готова пойти, и лжи, которую готова рассказывать, лишь бы их уберечь.

– А как же их дети? – Я почти прокричала это в ответ.

– Еще раз. – Она протянула ко мне руку, погладила по плечу и привлекла к себе. – Когда станешь матерью, тогда и поговорим, чем ты готова пожертвовать ради своего ребенка. Теперь иди.

Я стиснула зубы и двинулась вперед, ставя одну ногу перед другой, одну перед другой, и снова, и снова, борясь с головокружением, истощением, волнами боли.

– Нельзя, неправильно бросать их умирать безоружными.

– Я и не говорила, что это правильно. – Мы медленно прошли первый поворот. – И я знала, что ты никогда с нами не согласишься. Никогда не смиришься с нашим мнением о самосохранении. Маркем считал тебя своей протеже, следующей главой писцов, единственным сообразительным, умным кандидатом, который продолжит плести сложные шоры, выбранные для нас сотни лет назад. – Она фыркнула. – Он ошибался, считая, что тобой легко манипулировать, но я-то знаю свою дочь.

– Ну или думаешь, что знаешь.

Каждый шаг был борьбой, он встряхивал мои кости и испытывал суставы. Все тело казалось тошнотворно свободным и в то же время тесным – того гляди, тресну от натуги.