Железные бабочки

Нет! Я не беспомощна! У меня хороший ум, и бабушка приучила меня мыслить логично. Что если дедушка заранее позаботился обо мне и оставил какие-то законные распоряжения? Мне достаточно только заявить, что я отказываюсь от наследства и хочу уехать из Гессена.

Беда в том, что рассказы о придворной жизни, которыми мадам Мендель вознаграждала изучавших немецкий язык, всплыли у меня в памяти, как я ни старалась о них забыть. Абсолютная и полная власть этих мелких принцев и королей… То, что на расстоянии вызывало удивление, может стать источником страха для того, кто окажется в моём положении. Даже невинный должен бояться… не только виновный, как обнаружила курфюрстина Людовика. Я бегло подумала, увлекла ли она за собой в своём падении придворных, о которых история забыла. Это вполне возможно.

Но Кестерхоф не Валленштейн. Пока что мне явно никто не угрожал. Больше всего меня тревожило ощущение одиночества. Где теперь полковник?

Мысли мои сделали круг. Я снова думала о том, на что никак не могла теперь воздействовать. Если только сохранится ненадёжная связь через Труду…

Я обнаружила, что стою у стены и дёргаю за шнур колокольчика, прежде чем подумала, о чём могу расспрашивать служанку. Весь день она словно пряталась от меня. Если я слишком надавлю на неё, она совершенно замолкнет, и я ничего не смогу сделать. Но я не хотела отказываться от шанса, пусть ничтожного.

Потребовалось довольно много времени, прежде чем я услышала долгожданное царапанье в дверь. По моему приглашению вошла Труда. И хотя на первый взгляд я не увидела никаких перемен в её привычно опущенном взгляде, в молчаливом ожидании приказов, я была…

Что? Что случилось со мной, если я теперь в мельчайших деталях пыталась найти скрытое значение? Это что-то новое, и я испугалась. Я всегда считала, что умею владеть собой. Утрата самоконтроля – этого я боялась больше всего. Бабушка показала мне необходимость всегда держать свои чувства в узде.

– Труда, – я должна была попытаться, иначе не успокоюсь. – Труда, могу ли я доверять тебе? – задавая этот вопрос, можно получить достойный ответ, сухо подумала я, если Труда неискренне выразит свою преданность.

Впервые она взглянула мне прямо в глаза. Слабое, очень слабое эхо того, что я увидела во взгляде умирающего человека во дворце. Но что общего может быть у курфюрста с этой молодой девушкой совсем иного происхождения и воспитания?

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – опять-таки впервые, обращаясь ко мне, она не воспользовалась почётным титулом. Странно, но это ободрило меня.

– Потому что мы с тобой здесь одни, Труда.

К моему огромному облегчению, она кивнула.

– Это верно. Эти люди служат здесь, как и их предки. Они отвечают только перед графом. Со мной они ни о чём не говорят, только о том, что приказано и должно быть сделано.

Я ей верила. Отвечая мне, девушка оглянулась через плечо и подальше отошла от двери, хотя та и была плотно закрыта.

– Они что-нибудь говорили обо мне?

Она снова пристально посмотрела на меня.

– Со мной – нет. Но я слышала…

– Что слышала? – быстро спросила я, когда она замолчала. Наверное, ей трудно было преодолеть многолетнюю привычку, ведь нас почти ничего не связывало.

– Что вы останетесь здесь… пока не приедет другой… с важным сообщением. Послали человека в Хольстанхоф, это деревня по ту сторону гор. Это произошло, когда фрау Верфель прочла письмо, которое передал ей кучер. Мне кажется, они не знают, что я это слышала и видела, как передавали письмо. И, благородная леди… – она вернулась к формальной речи. – На вашем месте я была бы очень, очень осторожна. Графиня не то, чем кажется, и у неё есть свои планы, много планов…

Глава девятая

– А ты, Труда, ты ведь тоже из хозяйства графини…

В ней произошла перемена, которую я не смогла бы определить. Тем не менее она произошла. Труда снова перевела взгляд на дверь, потом опять на меня, так многозначительно, что мне показалось, я понимаю, что она хочет мне сказать. Как и полковник в Аксельберге, она намекала на возможность подслушивания.

– Как сказала благородная леди, я из хозяйства графини, – покорно ответила девушка, но взгляд её говорил другое. Я не могла поверить, что она такая актриса, что способна играть двойную роль. Но ведь в конце концов именно ей доверил полковник тайну моей поездки во дворец.

– Она говорила, что у твоего отца есть гостиница, – я сменила тему, стараясь кружным путём подойти ближе к своей цели – к необходимости получить нужные сведения.

– Это правда, благородная леди. Он держит гостиницу в Химмерфельсе, как и мой дед, и отец моего деда. Но наша семья многочисленна, и нам необходимо самим зарабатывать приданое…

– Приданое? Ты обручена, Труда?

Она снова стала воплощением образцовой служанки, глаза опущены, руки сжаты перед собой поверх вышитого передника.