Железные франки

Серкамон допел, ему похлопали те немногие, кто не разделял отвращения Людовика к праздным песнопениям и не обижался за королеву, которой монарх петь не дозволил. Непривычной рукой Луи неловко подцепил на византийскую вилку кусок миноги, поднял ее в воздух, подозрительно оглядел деликатес и промямлил:

– Мы не смогли бы изыскать средств на наш поход, если бы по совету аббата Клервоского не отняли у евреев их нажитые ростовщичеством и святотатством богатства, а здесь нас встречают изобилие, роскошь и все прихоти Востока…

Принц Франции Пьер де Куртене обвел рукой солонки в виде кораблей, миски из бесценного китайского фарфора, серебряные блюда, наполненные изысканными деликатесами, мебель из индийского палисандра и черного эбенового дерева, исфаханские ковры, сплошь завесившие стены, и с нарочитым недоумением поддакнул старшему брату:

– Бернард Клервоский утверждает, что у восточных яств вкус греха. Как это мы перетерпели столько невзгод и мук, чтобы спасать людей, живущих в подобном избытке?

В наступившей тишине Раймонд невпопад захохотал во весь голос в ответ на тихие слова королевы. Людовик нахмурился. Но князь был так увлечен беседой с племянницей, что не слышал своих гостей и не замечал зависть и горечь, вскипающую в настрадавшихся крестоносцах. Сынов северных стран, три четверти года перебивавшихся солониной, сушеной рыбой и вяленым мясом, неприятно поразили греческие и восточные блюда: рис, приправленный киликийским шафраном и индийским карри, рыбья икра, острые соусы с перцем, кориандром и куркумой, фиги, изюм, апельсины, лимоны, финики…

– Все у нас есть, – поспешила заявить Констанция, уже без зазрения совести жалеющая прекрасный, напрасно отданный плащ, – кроме самого необходимого – безопасности, мира и спокойствия.

– Я потрясен вашей Антиохией, – подхватил граф Фландрский, оставленный Людовиком в Атталии, дабы заботиться о покинутом там войске, и тут же бросивший несчастных на верную гибель. В мочале графской бороды сердито дрыгались крошки еды. – Оказывается, это огромный, многолюдный и роскошный город, куда больше Парижа. А ваши соборы, фонтаны, колоннады, амфитеатр, акведук, мраморные мостовые… Ничто в Европе не может идти в сравнение с этой роскошью.

– Я заложил аббатству Сен-Дени свои земли, чтобы участвовать в походе, – поддакнул Ангерран де Куси.

– Антиохия – торговый город, латинян в нем – меньшинство, – резче, чем это сделала бы Констанция, возразил Раймонд, наконец-то услышавший упреки будущих спасителей. – А город, желающий привлекать к себе богатые торговые караваны, должен удовлетворять все прихоти купцов.

– Прихоти купцов! – с горечью повторил король. – Чтобы собрать деньги на этот поход, я обложил податью каждую душу во Франции, я стребовал суровые налоги с каждого прихода. Епископы и приоры монастырей слезно жаловались, что вынуждены переплавлять освященную посуду.

Алиенор зло засмеялась:

– Они бы слезно жаловались, если бы им пришлось раскошелиться на осла для второго пришествия!

Раймонд перегнулся через племянницу, дерзко уставился на короля в упор:

– Мы за спасение святых мест не серебряной посудой платим, а жизнью и кровью. Защита Святой земли – общее дело всех христиан. Уступим здесь – завтра тюрки будут под стенами Парижа!

– Ну, Париж-то в безопасности. Еще четыреста лет назад рыцари Шарля Мартеля остановили магометан при Пуатье, – граф Фландрский равнодушно запихнул в середину бороды ножку жареной в кокосовом молоке лягушки.

– Европа в безопасности благодаря византийцам, они главная преграда на пути неверных, – опять дама Филомена не упустила возможность сказать гадость всем присутствующим.

– Византийцы – еще одна наша общая беда. Антиохия между Сциллой Нуреддина и Харибдой Комнина, оба наперегонки пытаются захватить княжество. А падет Антиохия, не удержаться и Иерусалиму, – пригрозил Пуатье.

– Без воли Господа волосок не падет, – уверил князя христианнейший король и укорил, видимо, за недостаточность доверия к защитной длани Создателя: – Я только у Константинополя видал такие укрепления, как у вашей Антиохии. К тому же с юга – горы, с севера – река!

– Я не силен в теологии, ваше величество, но уверен, что Господь, защищая Антиохию, ожидает от меня того же, – Раймонд раздраженно ощипывал кисть винограда. – Вашему величеству не нравятся купцы, но от них львиная доля доходов, и все эти доходы мы тратим на содержание армии. Но никакие деньги не помогут, если мы не завоюем Алеппо и Шейзар. И Эдессу! Только отвоевание Эдессы вернет нам защищенный тыл и обезопасит весь север латинского Востока. Наша естественная граница проходит по Евфрату.

Король не ответил, взгляд его водянистых глаз блуждал по стенам. Констанция поняла, что он ускользнул от требований Раймонда в свои мысли, как в раковину. Князь и король не понравились друг другу. Тем важнее казалось ей растопить отчуждение Луи, отвлечь несчастного от пережитых в пути невзгод, заставить вдохновиться будущими кампаниями!