Железные люди

Присели два Гриши на поваленное дерево. И внук с улыбкой думал: «Мне бы друга, как Венька!» А дед: «Господи, мне бы еще ночь продержаться! Днем-то как жить хорошо!»

Синело у их ног ведро, полное грибов, шумели березовые листья, пахло грибным духом и смородиной, и падала солнечная мука на седые да черные волосы.

Давайте полюбуемся

Дядя Гриша выращивал цветы так, будто командовал флотом. На всю жизнь он остался приверженцем суровой морской дисциплины.

Однако за последний год дядя Гриша сильно сдал. Этим летом он лишился своих любимых развлечений: теперь не хватало здоровья, чтобы собирать металлолом и ходить на рыбалку. Дядя Гриша подарил старшему из внуков дрынку, а младшим раздал сети и удочки. «Соберусь на реку, так одолжите», – сказал он детям, отлично зная, что отныне не соберется.

Река Комёла, узкая и неглубокая, находилась в семи километрах от дома. В ней водилась очень вкусная, пусть и мелкая рыба. Когда-то внуки забирались в тележку, дед садился за руль дрынки, и, напевая хором «Крокодил не ловится, не растет кокос», веселая компания отправлялась на реку. Теперь дед только провожал дрынку тоскливым взглядом и ждал улов дома. За каждую рыбёшку он щедро хвалил ребятишек и сам лично чистил окуней, сорожек и щучек.

Чтобы не сидеть без дела, нынешним летом дядя Гриша целиком и полностью предался еще одной своей страсти – он с юности обожал цветы. Дядя Гриша стал капитаном цветочной флотилии, правда, капитаном неопытным и неумелым и оттого нетерпеливым и вспыльчивым. То ему казалось, что цветы растут слишком медленно, то бутоны набухали какие-то слабые, безжизненные…

Дядю Гришу ругала жена Татьяна: «Нисколько терпенья нет у тебя! Тебе бы утром воткнул зерно в землю, а к вечеру урожай снимай! Не бывает так, Гриша! Жди и терпи – все расцветет!» Он понимал, что Татьяна права: он-то принялся за садоводство только в этом году, а Татьяна выращивала цветы всю свою жизнь. «Дед, это не цветы медленно растут, это ты быстро ждешь», – шутили внуки.

У семьи Лепихиных двухэтажная громадина дома казалась островом посреди цветочного океана. Космея, календула, петунья, виола, флоксы, пионы, лилии, ранункулюсы… Ждали солнечного сигнала готовые «выстрелить» бутоны, полыхали буйным фейерверком зрелые соцветия, и печально клонились к земле «постаревшие» цветочные «головы», но даже в ореоле осыпающихся лепестков они все еще сохраняли шарм тихого увядания.

Всю весну супруги разбивали клумбы, причем каждый на свой манер. У Татьяны цветы росли по принципу, который дядя Гриша называл «взбей-харавей»: хаотично и беспорядочно переплетались желтые лилии и алые рудебекии. В бешеном вихре смешивались васильки и ноготки. Посреди виол проклевывались маргаритки, и всюду рассыпались обычные луговые ромашки. Их Татьяна не позволяла выдергивать, даже если ромашки «поселились» не на своем месте – посреди капусты или в свекле, в рассаде астр или среди пионов. Цветочные грядки у нее порой имели причудливую форму – не то овалы, не то слегка скругленные прямоугольники, живописно обложенные по краям булыжниками из ближайшего ручья.

Дядя Гриша делал жене выговоры:

– Да что у тебя всё эдак бестолково? Никакого порядка!

У него самого все клумбы были идеально круглыми, как по циркулю. Иногда прямоугольными, словно по линейке. И цветы на грядках стояли, как матросы во время построения на палубе, – прямые, подтянутые, аккуратные, каждый сорт на своем месте.

Гордостью дяди Гриши стала огромная круглая клумба, поделенная на шесть равных секторов. В каждом секторе свой вид цветочных войск: белые и лиловые петуньи, агератум мексиканский, циннии, тигридии, эхинацея и хризантемы. Память капитана цветочной флотилии неумолимо слабела, поэтому дядя Гриша придумывал цветам собственные имена. Например, хризантемы за разветвленные листики он называл «оленьи рога». Эхинацею – «матрешки». Перед закатом эхинацея прижимала лепестки к стеблю, будто собирала их в юбку, и потому напоминала дяде Грише самую пузатую из кукол – Матрёну-прародительницу.

По форме круглая клумба отдаленно походила на штурвал. В центре «штурвала» распустились «звездочки» – цветы-переселенцы с юга. Пока позволяло здоровье, каждый год дядя Гриша уезжал из Паутинки в южный городок Хадыженск – проведать свою малую родину, навестить живущих там сестер. «Перелётный у нас дед! К осени – на юг, к лету – на север», – смеялись внуки и сыновья.

Всякий раз дядя Гриша привозил с Кавказа тамошних растений – цветы, кусты, деревца. Они плохо приживались в суровом вологодском краю, несмотря на самую тщательную заботу, и все же дяде Грише удалось развести в Паутинке цветочки, которые вся семья единогласно, не сговариваясь, окрестила «звездочками». Их настоящего названия не знал и сам дядя Гриша. В Хадыженске эти цветы почитались за сорняк, но дядя Гриша сумел рассмотреть в них особую красоту.