Железные люди

На выходе из трубы Семёнов отстучал положенное по откинутой наружу передней крышке торпедного аппарата, мол, третий номер выходит! Впереди была ещё одна крышка. Это была крышка в лёгком корпусе, уже откинутая внутрь. В тесном пространстве между прочным корпусом и корпусом лёгким Семёнов немного «взлетел» выше последнего отверстия куда-то в царство какой-то арматуры, ведающей запуском крылатых ракет, и поэтому подводный пейзаж открылся ему через «окошко» не весь; это было только ярко освещённое дно, слепленное из каких-то застывших волн. И только когда Семёнов подгрёб к отверстию и вылез из него, он и увидел ВСЁ.

Чёрно-синяя вода. Огромный светящийся круг, в середине которого были люди и нос затонувшей подлодки. Это с высоты четырёх спасательных судов, стоящих на поверхности, пробивали воду мощнейшие прожекторы…

Дав знак водолазам не трогать его, Семёнов свободным всплытием устремился на поверхность — запасов воздуха у него было слишком мало, чтобы подниматься с соблюдением всех правил декомпрессии.

На поверхности, ярко освещённой прожекторами, его поджидал неприятный сюрприз: к нему плыла шлюпка, люди на которой собирались из самых лучших побуждений хватать его и затаскивать к себе. А хватать-то было нельзя. Но разве могли эти люди знать, что к левой стороне его тела нельзя было даже притрагиваться, а не то что бы хватать! А снять маску с лица и попросить их не делать этого Семёнов не мог. Поэтому-то он и рванул что было сил в одной руке и в одной ноге к ближайшему судну — это была плавбаза.

— Ненормальный какой-то, — сказал один из матросов на шлюпке. — Мы его вытащить хотим, а он удирает от нас.

Лейтенант, старший на шлюпке, сказал:

— Не смейся. Побудешь там, и сам одуреешь.

А Семёнов уже доплыл и уцепился за спасительный трап. С помощью одной руки и одной ноги самостоятельно поднялся на палубу. Люди на шлюпке, видевшие это, успокоились: этого уже спасать не надо!

— Смотрите! Вон ещё один плывёт, — сказал лейтенант.

И в самом деле: это был всплывший на поверхность мичман Ляхов, вылезший из трубы следом за Семёновым.

Глава тридцать вторая Люди на вулканах

Нам ненадолго жизнь достаётся на свете…

Гомер. «Одиссея», песнь девятнадцатая

В городе Петропавловске-на-Камчатке все жители уже всё знали.

И на Западе (а если уж быть совсем точным — на Востоке) — тоже.

Так вот: город бурлил. Ходили слухи, что оба атомных реактора взорвались, что ракеты настроены таким образом, чтобы выстрелить и что при этом они полетят не в сторону океана, как это было в прошлый раз, а непременно в сторону города…

Знали уже, что четвёртый отсек был затоплен и что с него-то всё и началось.

Высказывалось мнение, что всё это было подстроено нарочно: утопили лодку, чтобы проверить, как будут себя вести люди, сколько продержатся, пока не подохнут от удушья. Некоторые возражали, что такого не бывает при Советской власти. Как же не бывает! А Колыма — разве не рядом с Камчаткой? А эксперименты с людьми на атомных полигонах — кто проводил? А эксперименты в московском метро? Казалось бы, Никита Сергеевич Хрущёв — такой добродушный и болтливый толстячок, а ведь что с людьми вытворял! А специальные сумасшедшие дома, где нормальных людей лишают разума — это где? Не у нас ли?..

— Эх, нету на таких болтунов Самого! — возмущались одни, подразумевая любимого в те времена народного героя, спасителя-избавителя — товарища Сталина. — А то бы он им показал — алкашам этим и болтунам всяким!..

Но другие слушали эти мрачные рассказы и задумывались кое о чём.

И некоторые жёны уже плакали по своим мужьям, ибо кое-что смыслили в планировке этой затонувшей подводной лодки и в должностных обязанностях своих супругов…

* * *

Веру Жальникову известие о случившемся застигло в Москве в дебрях Курского вокзала. Ещё ни о чём не подозревая, она со всеми своими тремя мальчишками пробивалась через какие-то подземные лабиринты на поезд «Москва-Адлер», который уже давным-давно был подан и до отбытия которого оставалось десять минут. Меньшой сынишка хныкал от усталости — шутка ли столько протопать по московским магазинам! — средний, держа его изо всей силы за руку, чтоб в толчее не потерялся, шёл за мамой, а старшой вместе с матерью тащил сумки и чемоданы.

Впереди их ожидали, как им казалось, Чёрное море и курорт Головинка, где у Веры жили её родители — они же дедушка с бабушкой для её сыновей.

А мир наш очень тесен. И поэтому тут-то им навстречу и показалась Валентина Кострова, их соседка по этажу. И тоже с детьми, совсем ещё малышами — мальчиком и девочкой. Идёт, на всех натыкается, и лица на ней нет.

— Ой, Валюша, здравствуй! Вот так встреча!

— Здравствуй, Вера!

— А ты что — в Ейск уже разве съездила? Когда же ты успела?..

— Да какой же теперь Ейск, Верочка?! Не до Ейска теперь!..

— Да что случилось? И что это ты такая из себя… вроде бы как и не такая?.. И растрёпанная?..

— А ты разве не знаешь ещё, что случилось?