Железные Люди в Стальных Кораблях

– Пошли отсюда, – резко поднялась Патриция. – Хорошего понемножку. Достаточно малоприятных воспоминаний для одного дня.

На соседней улице они остановились возле очередного бетонного купола. У входа маячил бородатый мужчина в белом хитоне и фригийском колпаке.

– А вот и храм Митры, – заметила мисс Блади. – Заглянем?

– Не стоит, – покачал головой Хеллборн. – Я добрый альбионец, который должен верить в святую троицу Авраама, Исаака и Иакова. Вернемся домой.

– Домой, – эхом отозвалась Патриция, и в ее голосе было столько горькой иронии, что Хеллборн счел за благо промолчать.

* * * * *

У калитки уже прогуливалась Келли Робинсон со своим Навуходоносором; когда Патриция выбралась из машины, кадетлейтенант бросилась ей на шею. «Женские розовые сопли».

– Нетнет, – возразила Келли, когда Патриция предложила ей посетить скромную конспиративную квартиру, – в другой раз. Пойдемте ко мне. Мама приготовила обед, она будет рада видеть моих новых друзей.

«Возможно, здесь не принято отказываться от подобных приглашений», – подумал Хеллборн и поплелся вслед за девушками, на ходу почесывая за ушком боевого вавилонского кота. Кот беззвучно зевнул и показал клыки. «Какое счастье, что я не коммунист!» – констатировал Джеймс. А вот если выставить Набукко против саблезубой альбионской кошки – кто кого завалит?…

* * * * *

Миссис Робинсон оказалась такой же стройной голубоглазой блондинкой, 45летней (или около того) версией своей дочери. Язык не поворачивался сказать «постаревшей», скорее – «зрелой». Она и в самом деле была рада видеть гостей. Похоже, почтенная дама откровенно скучала в этом языческом уголке бывшей испанофранцузской Африки.

– Понимаете, – сказала радушная хозяйка, – здесь так редко можно встретить приличного альбионца…

Только невероятное усилие воли позволило Хеллборну сохранить спокойствие и понять, что миссис Робинсон имеет в виду оригинальное, первоначальное значение термина «Альбион» – «остров Великобритания». Стоит вспомнить, что и антарктическая колония сэра Фрэнсиса Дрейка когдато называлась не просто «Альбион», а «Новый Альбион». С веками приставка «Нью» потерялась и потеряла смысл, ибо «оригинальную» Британию никто больше «Альбионом» не называл – ни «старым», ни какимнибудь другим. На той, прежней планете.

Как видно, отставная библотекарша Патриция тем более была в курсе особенностей здешнего британского сленга, потому что она незаметно наступила Хеллборну на ногу.

– Давно вы перебрались из старой доброй Англосферы в благословенную Солдатскую республику? – продолжала госпожа Робинсон.

– Мама, – внезапно вмешалась Келли, – не задавай глупых вопросов! Разве ты не понимаешь, что они только что вернулись с холода?

При слове «холод» Джеймс первым делом вспомнил снежные равнины Нового Альбиона, и ему снова стало нехорошо. Потребовалось дополнительное усилие воли и мысли – нет, Келли и не думала намекать на южный полярный материк. Это опять какойто переносный смысл.

– Дада, конечно, – поспешила согласиться миссис Робинсон. – Прошу всех к столу!

Слава Митре, ничего общего с бегемотными консервами. Хотя Хеллборн так и не понял, из какого животного был приготовлен сей роскошный обед.

Всетаки это был не самый стандартный английский дом. Остро не хватало дворецкого, а пожилая служанка из аборигенов (берберка? мавританка?), менявшая блюда, была одета явно не по форме. Английская служанка в брюках?! – вот теперь Хеллборн окончательно и бесповоротно поверил в свое прибытие на чужую и далекую планету.

После обеда был чай с сигарами в библиотеке (впрочем, курила только хозяйка) и возвышенная беседа о современной политике. Джеймс в очередной раз призвал на помощь все свое вдохновение и непрерывно сыпал штампами и стереотипами:

– …война не затянется надолго. Драконский фронт окончательно рухнет через месяцдругой. Красные переоценили свои силы. Когда с ними будет покончено, у дельфинских союзников не будет другого выхода как признать наши завоевания и заключить мир.

– Месяцдругой… – повторила миссис Робинсон. – Но потери!..

«Потери неизбежны», – собирался ляпнуть Хеллборн, но вовремя прикусил язык. Похоже, в этом доме не принято равнодушно относиться к потерям.

В одном из углов библиотеки (и почему он заметил это только сейчас?!) на полке стояли два портрета в траурных рамках.

– Мой младший брат и моя старшая дочь, – проследила за его взглядом госпожа Робинсон.

«Готов поспорить, ты ей тоже когото напоминаешь».

– Мама! – снова возмутилась Келли.

– Что «мама»? – в свою очередь возмутилась почтенная леди. – Одна глупая война за другой, такими темпами от нашей семьи… – она не договорила.

– Как ты можешь такое говорить, в то время как сам генералиссимус…

– Наш генералиссимус – напыщенный солдафон! – отрезала миссис Робинсон.

«Что это – вольнодумство генеральской жены или я просто недооценил здешнюю свободу слова?» – не понял Хеллборн.

– Твой отец считает, что ему попрежнему двадцать лет, и носится по джунглям, как зеленый лейтенант! Мог бы уже иметь собственный кабинет в Генштабе, или даже два кабинета….

– Мы тоже скоро возвращаемся туда, – осторожно сказал Джеймс.