Железные Рыцари. Ультимативная Угроза

Но сейчас мне пришло в голову… В общем: первыми с ксеносами столкнулись корабли Галена Ульвера и князя Феба. Папашиного друга и самого папашки. И вот… а ЕСЛИ это — и есть папашкин корабль? И Феб сидит тут, скоро два десятка лет. Нашёл контакт (ну или в плену), а то и руководит ксеносами? Поехал крышей и сидит такой, злобный злодей, и гадит людям⁈

— Гален, я тебе ответственно заявляю: ты — ДУ-РА-ЧЬЁ! — выплыл из глубин операционного самокопания Бронзовый. — Такого бреда даже в ваших идиотских голо не бывает!

— А я смотрел…

— НЕ СМОТРИ БОЛЬШЕ ЭТУ ГАДОСТЬ, ПИЛОТ!!! — рявкнул Эмик. — И включи остатки мозгов, которые у тебя после этого жуткого деяния остались!

— Какого?

— Просмотра, конечно! Первое — язык надписей АРХАИЧНЫЙ! Не квиритский! Точку над «i» видишь⁈

— А это не царапина?

— Нет! Это старый, двух, а то и больше тысяч лет начертания язык!

— У Ульвера мог быть…

— Старый межзвёздник, бла-бла… Гален, ты — Ульвер! У вас есть очень старые вещи. Есть такие анахронизмы?

— Кхм, нет. Но возможность…

— Ми-зер-на-я! Гален, ксеносы — НЕ УМЕЮТ ориентироваться и рационально действовать у нас, в нашей метрике!

— Кхм… ну, не «не умеют»…

— Непринципиально. Они нерационально используют ресурсы в бою и при захвате! Если бы они действовали на основании данных или под руководством людей — они бы действовали по-другому!

— А безумие человека? Или он пытается защитить… Да нет, бред, ты прав, Эмик, — встряхнулся я.

— Во-во! И полюбуйся на свои медицинские показания, придурошный Гален! — скинул он мне данные энцелографа и гормональный фон.

— Мдя, — признал я, окончательно беря себя в руки.

А взяв — оскалился: не всё же Эмику вредничать!

— Эми-и-ик, — почти пропел я.

— Ну⁈

— А данные работы с вычислителем за последние десять минут не хочешь продемонстрировать⁈ — вкрадчиво поинтересовался я.

— Нет! Дурачьё! — отгавкнулся Бронзовый.

— Нет и нет, — махнул я мысленно рукой, но хихикать не хуже близнецов не перестал. — Пойдём, походим, посмотрим.

— Мне тоже интересно, пилот. Но есть задание…

— А мы его выполним. Но понимаешь, Эмик, есть две вещи.

— И какие⁈

— Первое — сроки не критичны, и в округе пусто.

— Сенсоры не вполне корректно отражают обстановку… Но в общем — ладно, уговорил. А второе?

— А второе, — оскалился я, — тут практически нормальная топология, Бронзовый Рыцарь. А теперь подумай, что нам делать после закладки этого, — указал я на контейнер с биооружием. — Он, друг мой Эмик, даже не сработает.

— Почему⁈

— А потому, что мы просто не сможем от него удалиться на достаточное расстояние, — хмыкнул я.

— И……….!!! — выматерился Бронзовый.

Потому что наш «путь домой» — был связан с нестандартной топологией «запорталья». И ни хрена не сработает в том месте, в котором мы оказались.

23. Мысли о вечном

Вообще, стоило мне осознать сказанное Эмику — ну насчёт того, что хрен нам, а не путь домой — как меня пронзил укол ужаса. На миг, по-моему, Бронзовый даже не заметил, несмотря на синергию. Потому что эта вспышка заставила меня собраться, пробудила этикетку (или мозги). Если всякие там голопостановочные идеи про «десятилетиями чахнущего папахена» — пугали, но не так. То угроза жизни и будущему — прекрасно «сработала». Выбила из головы глупости, и я быстро понял две вещи, после которых успокоился.

Первая: я ИЗНАЧАЛЬНО был готов к смерти. Неприятно, страшновато — но готов. И, кстати, интересно, все ли протупили, как и мы с Эмиком?

— Я не тупил, пилот! Я… отвлёкся на мудрые мысли. О величии!

— Ага-ага.

— Дурачьё!

В общем, у нас были данные топологии в точке выхода. Собственно, эти самые «данные» и были немалой частью «адреса» места, где мы оказались. И ни я, ни Эмик не стали их изучать и соотносить с характеристиками запорталья, да и нашей метрики. Вообще, с точки зрения этикетки, непростительно. Если бы я был вычислителем или роботом. Слишком много навалилось, так что можно себя простить. То же самое и с Бронзовым: он, если разобраться, даже больший человек, чем я. Ну, по ряду параметров — так выходит. И злиться на него за его природу — глупо. Да и сам он всё понимает, та же коррекция ячеек памяти и ассоциативных цепочек — это «слом личностных ценностей, ориентиров, оценочных критериев»…

— Хорош уже, занудный Гален! — буркнул Бронзовый. — Во-первых: у тебя есть УВЕРЕННОСТЬ, что мы вернёмся. Откуда⁈ Отвечай! — грозно, но по ощущениям — почти жалобно (Дурачьё!) спросил Эмик.

— Есть. Если не гробанёмся, конечно…

— Это всегда так. Если гробануться — то ничего не получается! По делу говори!

— Мы на объекте, Эмик. На объекте, искусственно создающем близкую к нормальной метрику, но именно…

— Объекте! — ликующе понял Бронзовый. — И как только мы его покинем…

— Ну да, конфигурация 'возвратного поля будет рабочей. А выбраться мы ТОЧНО сможем — тут, конечно, странно. Но не настолько чтобы были принципиальные отличия в расстояниях. Или барионник не работал…

— Работает, — деловито констатировал Инвиктус, откромсав Кистенём кусок обшивки с куском ксеносской плоти.

— Эмик…

— Они… не живые. Ну живые, но без активности живого. Смотри, — скинул он схемы.