Железный бастион

– Понимаете, Лукас, – дедуля многозначительно поднял вверх механический указательный палец своего протеза, – я лишь создал маленький портал-матрицу, через который самая древняя форма разума смогла перетечь из иного пространства в наш с вами материальный мир. И тут она сумела проявиться, сначала в нашем кибернетическом ядре, а затем и в специально созданном мной аватаре.

– Что-то ваши теории, доктор, мне совсем не нравятся. – Дабл недовольно поморщился. – Есть в них что-то очень стрёмное. Вы утверждаете, что научились перетягивать в наш мир какие-то реликтовые, чуждые нам формы жизни и разума? Я правильно вас понял?

– Ну, почему же чуждые?! Почему вы так решили? Я, например, уверен, что мы с вами и есть точно такая же форма разума, только существующая в более совершенном аватаре – в нашем теле. И, кстати, может быть, наши тела и были когда-то кем-то созданы именно для этой цели, чтобы через них проявлялись мы – древние формы разума. Представьте себе, что люди по сути своей всего лишь универсальные самовоспроизводящиеся аватары.

– Так, стоп машина! – Лукас помахал руками, расплескав при этом часть содержимого своего стакана. – При всём уважении, профессор, э-э-э… доктор, или какое там у вас заслуженное звание, но если бы я был древней формой разума, я бы об этом точно знал.

– С чего это вдруг? – Старик загадочно улыбнулся. – Ну, вот представьте себе – вы были, например, морской медузой, а потом вдруг стали человеком или наоборот. В этом случае вы вынуждены начать свой жизненный путь с самого-самого начала. И можете представить себе шок вашего сознания, когда вы вдруг становитесь чем-то совершенно другим, чем-то с другими органами чувств, с другим телом, с другими потребностями, с другим мироощущением, с другим… да полностью другим! Разум при такой радикальной смене своего хранилища обречён на верную смерть от шока в первые же секунды существования. Но вот в том и заключается мудрость бесконечной и гармоничной Вселенной – при переходе из одной формы существования в другую мы обнуляемся, забываем, кто мы, что мы. Мы начинаем всё с начала, имея где-то глубоко, на задворках подсознания, потенциал прежнего своего «Я». И вот этот механизм торможения сознания я и воспроизвёл в своей матрице.

Старик ненадолго смолк, чтобы достать из кармана своего старомодного пиджака небольшой чёрный футляр, похожий на чехол для очков. Большой палец доктора лёг в небольшое углубление сбоку. После несложных манипуляций на верхней крышке футляра по очереди вспыхнули шесть зелёных огоньков.

– Вот, посмотрите, – он протянул Лукасу вещицу, – это макет моего устройства. Здесь есть шесть индикаторов. Они показывают состояние своеобразного клапана, который позволяет открываться маленькому портальчику между мирами всё шире и шире. И чем больше портал, тем больше раскрывается сознание моего сына, тем больше он обретает новых способностей, многие из которых людям даже не снились. Я всё это время очень аккуратно и медленно вводил своего сына в наш испорченный и несовершенный мир. Я давал ему время на адаптацию, следил за его развитием, направлял. Сначала горел лишь один индикатор – это чистый ребёнок, не знающий зла и жадно впитывающий в себя всю окружающую информацию. Кстати, вам интересно, почему его позывной «Рин-дин-дин»?

– Знаете, доктор, вы только что беспардонно расшатали мою крышу, и это далеко не первый вопрос, на который мне хотелось бы получить ответ. Но, если уж вы захотели об этом упомянуть, то я вас слушаю.

– Ну, собственно, тут дело вот в чём. В самом начале, когда матрица только начала оживать и обретать разум, единственными звуками, которые она издавала через примитивный бипер, были – «динь-динь» или «бим-бим». Мне это очень напомнило один старенький музыкальный видеоролик про чокнутую жабку. Она постоянно напевала несколько фраз: «рин-дин-дин» и «бом-бом». Вот так и прилипло к нему это первое сочетание звуков. А уже потом, когда за нападения на караваны моего сына стали называть Робином Гудом современности, он сам захотел взять себе это имя.

– И как быстро ваш сынок повзрослел, что начал заниматься такими совсем не детскими забавами?

– Не поверите, очень быстро! До его сегодняшнего состояния он развился всего за один неполный год!

– Ого! – Лукас присвистнул. – Вот это акселерация.

– Ну а что вы хотите? – Старик пожал плечами. – Робин изначально не был заторможен биохимией органики. Это разум в чистом виде, разум настолько быстрый, что любой, даже самый совершенный аватар, превосходящий по скорости движения любой человеческий организм, всё равно будет ограничивать его возможности. Если бы я смог создать ему тело, которое бы двигалось так же быстро, как Робин мыслит, тогда моему сыну не было бы равных в этом мире. Он бы стал, так сказать, альфа-хищником на нашей маленькой Земле.