Железный человек Тони Айомми. Мое путешествие сквозь ад и рай с Black Sabbath

Гизер написал слова к песне со строчками вроде: «гонка завершена, книга прочитана, конец не за горами, шабаш, чертов шабаш, заняться больше нечем». Не знаю, что его вдохновило, но, возможно, во время нашего творческого кризиса он реально думал, что все кончено. И после этой песни идеи полились рекой. Остальные ребята тоже привносили что-то свое. Оззи купил синтезатор «Муга». Они считались первоклассными, но Оззи не очень-то понимал, как эта хрень работает. Не знаю, кто вообще мог в ней разобраться, это слишком сложно для меня. Но он нашел там один звук и придумал «Who Are You?». Получилось весьма неплохо. Я добавил в середине немного пианино. А вступительный рифф «A National Acrobat» написан Гизером, и я добавил еще свой кусок. Гизер умеет сочинять отличный материал. Он прямо прет из него. Просто его идеи, наверное, впервые попали на альбом.

Рик Уэйкман сыграл в песне «Sabbra Cadabra». Он отказывался брать за это деньги, поэтому мы купили ему пива. С ним всегда было над чем поржать. В финале песни Оззи говорит что-то вроде «заправь-ка ей в зад» и тому подобное, просто ради прикола. Никто не собирался оставлять это на альбоме, поскольку планировалось завершить трек задолго до того, как Оззи принялся разглагольствовать и нести всякий бред, но из-за того, что Рик продолжал играть, мы не останавливали запись. Потом мы подумали, что нас за такое распнут, поэтому наложили «фейзер»[28], и стало невозможно разобрать, что он там плетет. Но осталась вся эта похабщина, просто немного закамуфлированная.

Если не брать во внимание сингл «Paranoid», мы не часто могли пробиться в радиоэфир. Один из немногих шансов дал нам Алан Фриман, диджей Би-би-си, по прозвищу «Пушок». Мы ему нравились, и он использовал мелодию из «Laguna Sunrise» в качестве заставки для своей программы «Субботнее рок-шоу». Поэтому, когда я придумал очередной спокойный инструментал, решил назвать его «Пушок» (Fluff) в честь Алана.

В «Spiral Architect» мы снова использовали струнные в аранжировке Уилла Малоуна. У него было интересное, но странное мышление. Опять была целая куча серьезных людей, пришедших играть на этих струнных. Я так и не сыграл на волынке в этой песне, хотя пытался. Просто мне на минутку показалось, что у меня получится, и я послал одного из наших техников купить такую в шотландском магазинчике. Я начал дуть в нее, но безрезультатно. Это повторялось снова и снова; только зря тратил студийное время. Сказал:

– Отнеси ее обратно в магазин и скажи, что она ни черта не работает!

Он отнес, парень в магазине поиграл на ней и сказал:

– Да все с ней нормально.

Я подумал: о нет! Затем подсоединил трубки к пылесосу, чтобы посмотреть, можно ли наполнить мешок воздухом, а я буду только играть. Но, естественно, единственным звуком, которого удалось добиться, был «ви-и-и-и-у-у-у-у-у» из пылесоса. Я пытался целую вечность, но смог извлечь лишь нечто, напоминающее стон умирающей кошки: «Ви-и-и-у-у-ви-и-и-у-у-у». В общем, в итоге я сдался. Конечно же, мы могли пригласить какого-нибудь шотландца, но мы всегда старались делать такое сами. Вначале, когда мы с Гизером хотели струнные, мы подумали, что сыграем на них сами, наложим инструменты и добавим оркестр. Мы взяли скрипку и виолончель, звучало все ужасно: «Ву-у-у-у-ху-у-у, йе-е-йе-е-йе-е». В голове я слышал, что должно получиться, но на деле выходило совершенно другое. Мы пытались до тех пор, пока не сказали: «В пизду, придется приглашать оркестр!»

То же самое было и с ситаром. На нем я тоже не смог заиграть. У меня были такие классные идеи, но я так и не воплотил их в реальность. Ситар у меня до сих пор где-то валяется. А вот от волынки я избавился.

Завершается альбом звуком аплодисментов. Наш звукоинженер врубил их на этом месте, и мы подумали: о, прикольно! – и так они там и остались. Временами такие небольшие детали срабатывали, а временами – нет. На одном из первых альбомов, когда мы работали с Томом Алломом в качестве звукоинженера, мы полтора часа потеряли, маршируя вверх-вниз по лестнице, напевая: «Пам-пом, пам-пом, на работу мы идем». Мы проделывали путь в полных три пролета лестницы, внизу находился микрофон, так что звук, исходивший от нас, становился все громче и громче. А Том продолжал: «Нет, нет, возвращайтесь, давайте еще раз».

К концу мы уже были полумертвые, но продолжали напевать.

Идея была спуститься вниз, поколотить по двери и записать «дум-дум-дум-дум». Идея казалась неплохой, пока мы не попробовали, и звучало ужасно. Так что мы от нее отказались.

На обложку поместили отличные работы Дрю Струзана, добро на одну сторону, а зло – на другую. На развороте – фотография группы в антураже, который должен был выглядеть как древняя комната, это если не принимать во внимание трехфазную розетку на стене. Она как-то все немного портит.