Железный человек Тони Айомми. Мое путешествие сквозь ад и рай с Black Sabbath

Предки с подозрением относились к тому, что я выступаю в пабах с этой группой. Меня даже обязали в положенное время возвращаться домой, но вскоре перестали капать на мозги – к тому же я приносил немного денег. The Rockin’ Chevrolets облегчили мою участь, наведавшись сначала к маме. Они пришли, она угостила их сэндвичами с беконом. Потом она точно так же поступала и с Black Sabbath: всегда спрашивала, не хотят ли парни перекусить. Всегда. Вот такая заботливая мама.

The Rockin’ Chevrolets стали выступать все чаще. Мы выходили на сцену в красных костюмах из ламе. У меня было мало денег, чтобы тратиться на костюм, но выглядеть приходилось соответствующе. По выходным мы выступали в пабах. Один из пабов располагался в злачном районе Бирмингема, и каждый раз, когда мы там играли, случалась драка. Под нашу музыку посетители били друг другу морду. Мы и на свадьбах играли, либо заканчивалось тем, что мы выступали в общественном клубе перед теми, кто вдвое старше нас, и они говорили: «О-о-о-о, вы чересчур громкие!»

Поскольку дела пошли в гору и мы выходили на более серьезный уровень, я хотел себе гитару получше. Burns были одной из немногих компаний, выпускавших леворукие гитары, и я приобрел Burns Trisonic. На ней был регулятор «звук трисоника» – я понятия не имел, что это значило. Играл я на ней, пока наконец не нашел леворукий Fender Stratocaster. А еще у меня был усилитель Selmer со встроенным эхо.

The Rockin’ Chevrolets распались из-за того, что выгнали Алана Меридита. Следующей моей группой должны были стать The Birds & The Bees. Меня прослушали и взяли. Они были профессионалами, много работали и даже собирались отправиться в Европу. Я решил пойти ва-банк, бросить работу и стать профессиональным музыкантом. Трудился я тогда сварщиком на заводе. В пятницу утром пошел на работу – это был мой последний день, и в обеденный перерыв я заявил маме, что на вечернюю смену не пойду. Но она сказала, что я должен доработать, как подобает.

Так я и поступил.

И весь мой мир в одночасье рухнул.

6 Как насчет среднего пальца?

В общем, как я и сказал, это был мой последний рабочий день. Женщина сгибала металлические детали, а я их сваривал. В тот день она не пришла, поэтому меня поставили за ее станок – иначе бы я просто слонялся без дела. Я за ним ни разу не работал и не знал, как все устроено. Это был большой гильотинный пресс с ножной педалью. Закладываешь лист и нажимаешь ногой на педаль, а пресс с грохотом опускается и сгибает металл.

С утра все шло своим чередом, но когда я вернулся после обеда, то нажал на педаль и опустил пресс на правую руку. Рефлекторно отдернул ее, и мне оторвало подушечки пальцев. Распрями ладонь и проведи черту между кончиками указательного пальца и мизинца: выходящие за эту линию части средних пальцев мне и оторвало. Торчали костяшки пальцев. Я глазам не мог поверить. Кровь текла рекой. Я пребывал в таком шоке, что даже боли поначалу не чувствовал.

Меня отвезли в больницу и, вместо того чтобы остановить кровь, засунули руку в пакет со льдом. Он быстро заполнился, и я думал, пока дождусь помощи, сдохну от потери крови!

Немного погодя кто-то принес в больницу отрубленные кусочки в спичечном коробке. Они были черными, абсолютно испорченными, поэтому пришить обратно их уже было невозможно. В конце концов мне срезали кожу с руки и пришили к костяшкам травмированных пальцев. Ногти были вырваны. Они взяли один из обрубков и приладили обратно, так чтобы ноготь мог расти, пересадили кожу, на этом все и закончилось.

А потом я просто сидел дома в жутком унынии. Думал, что теперь все кончено! Не мог поверить в свою неудачу. Я только начал играть в классной группе, это был последний рабочий день, а теперь я искалечен на всю жизнь. Управляющий завода несколько раз приходил проведать меня, пожилой лысеющий дядька по имени Брайан, с жиденькими усиками. Он заметил, что я впал в глубочайшую депрессию, и однажды притащил мне мини-альбом и сказал:

– Ну-ка поставь.

– Нет, не хочется, – ответил ему я.

Прослушивание музыки меня бы вряд ли подбодрило.

– Ну, я думаю, стоит попробовать, потому что я тебе сейчас расскажу, в чем дело. Этот парень играет на гитаре всего двумя пальцами.

Это был великий цыганский джазовый гитарист Джанго Рейнхардт, родившийся в Бельгии, и, черт побери, он был великолепен! Я подумал, раз у него получилось, то и мне стоит попробовать. Спасибо Брайану, что принес мне эту пластинку. Я не знаю, что бы произошло, не будь его. Услышав эту музыку, я был твердо настроен что-то предпринять, вместо того чтобы сидеть и ныть.