Железный дождь

Километра четыре ехали без приключений. На полном газу проскочили хутор, занятый немцами. Потом их обогнала грузовая машина… Потом впереди на дороге вспыхнул свет фары. Фара угрожающе приближалась. Сократилин, не сбавляя скорости, гнал танк прямо на нее. Свет слепил глаза. Богдан, сжимая рычаги, мчался на фару. И вдруг свет погас. Сократилин увидел на обочине мотоцикл с коляской. Дальше все случилось помимо его воли и желания. Он даже не помнил, как раздавил мотоцикл. Догадался уже после, когда услышал треск, почувствовал толчок, словно его подбросило на ухабе, и сразу же по ушам стеганул ужасный крик. Богдан машинально заглушил мотор.

Немец дико кричал. Могилкин лежал ничком за башней, зажимая пальцами уши. Сократилин подбежал к мотоциклу. Тот, что сидел в коляске, был еще жив. Гусеница проехала ему по ногам. Немец выл не переставая.

Подбежал Левцов.

– Я его сейчас, я его сейчас успокою, – бормотал он, вытаскивая из кармана пистолет. Но пистолет не вытаскивался. – Я его успокою сейчас, как миленького…

Крик оборвался на высокой ноте. И стало тихо, так тихо, что было слышно, как где-то далеко поскрипывает кулик.

Левцов толкнул плечом Сократилина:

– Тихо-то как стало.

Сократилин вздрогнул:

– Что?

– Страшно тихо. Надо драпать, – прошептал Левцов.

– Да, да. Конечно, конечно, поехали, – шепотом ответил Богдан.

– Постой. – Левцов схватил за руку Сократилина и так ее сжал, что тому стало больно. – Кажется, офицера прихлопнули. Смотри, сумка. Возьмем?

– Зачем? Но Левцов уже протягивал к сумке руку. Сократилина затрясло противной дрожью.

– Брось. Надо его переворачивать. Так не снимешь.

– Снимем, – сквозь зубы процедил Левцов, схватил сумку руками, уперся ногой в труп и оборвал ремешок. Однако на этом он не успокоился. Вытащил из кобуры пистолет. А со спины мертвого водителя, стащил автомат. Торопился и выпачкал в крови ремень.

– Да брось ты его.

– Пошел ты… – огрызнулся Левцов и хладнокровно вытер ремень о траву.

«Ну и нервы у парня – как веревки!» – подумал Сократилин.

Хладнокровие и уверенность, с которыми действовал Левцов, постепенно передавались Богдану. Теперь он мог соображать и действовать. А когда он сжал руками рычаги фрикционов, то совсем успокоился.

Животный страх, который нагнал на Богдана своим криком немец, исчез. Но появился другой, разумный. Выдержит ли танк эту сумасшедшую гонку, хватит ли у них горючего? Вот что теперь пугало Сократилина.

Впереди в легкой дымке тумана показалось село с тусклыми желтыми огоньками. Сократилин не только предполагал, но и чувствовал, что село кишит немцами. И отлично сознавал, что идет на безрассудную дерзость. Другого выхода у него не было.

– Впереди село. Попытаемся проскочить. Зарядить пушку! – приказал он.

Дальше события разворачивались как в скверном детективе. Село оказалось ужасно длинным, с безобразной, тряской булыжной дорогой. Вначале оно было довольно-таки пустынным, а потом «бэтэшка» неслась вдоль колонны грузовиков с высокими кузовами. Грузовики кончились, и машина нырнула в коридор из танков. В конце этого коридора стояла толпа солдат. Грохнул выстрел. Сократилин не понял, кто стрелял. Ему показалось, что стреляли над его головой. Однако после выстрела солдаты словно сквозь землю провалились. И Богдан решил, что их вообще не было, просто это у него от страха в глазах мельтешит.

Он выжимал из машины все, что можно было выжать. Танк ревел, громыхал, и все в нем тряслось и брякало – от пушки до последней заклепки, вот-вот он сейчас споткнется и развалится здесь, на дороге. Но пока шло так удачно, что даже не верилось.

Все-таки немцы успели опомниться. В конце села Сократилин увидел их. Они выкатывали на дорогу пушку. Не сбавляя скорости и не сворачивая, Сократилин погнал танк прямо на пушку. Он не слышал криков «экипажа». Он видел только одну пушку, видел ее черный глаз, который метался из стороны в сторону.

«Наводят! Конец!» – Сократилин на секунду зажмурился, а когда открыл глаза, то видел бегущих от пушки немцев.

– Нервишки сдали! – прохрипел Богдан, и танк, ударив пушку, опрокинул ее и швырнул на обочину. Все в Сократилине ликовало, пело, смеялось.

– Догоняй! Ищи-свищи!… – кричал он.

– Ищи-свищи! – ревел «экипаж».

Левцов вылез на башню, размахивал автоматом. Как сумасшедший прыгал Могилкин. Танк бежал и бежал, дробно постукивая по гудрону траками. С обеих сторон дороги бежали навстречу и убегали назад разлапистые серебристые ивы, замшелые березы, между ними мелькали клен с дубом и даже вязы.

– Красивая дорога! – крикнул Богдан.

– Как у нас в деревне! – воскликнул Могилкин. Сократилин остановился, заглушил мотор:

– Интересно, кто по нас стрелял?

Могилкин захохотал:

– Так это ж мы сами, товарищ старшина. Как вжарили по немчуре! – Перехватив хмурый взгляд Сократилина, Могилкин осекся.

– Идиоты! – рявкнул Сократилин. – Идиоты безмозглые! Кто вам приказал?!

Левцов оскорбился:

– Ты на нас не ори. Сам приказал зарядить.

– Зарядить, а не стрелять, – резко оборвал его Сократилин. – Вы даже не понимаете, что натворили!

– Ничего такого. Подумаешь – разик пульнули, – огрызнулся Могилкин.