Железный канцлер Древнего Египта

– Вижу я, что ты сознаешь сама, чего заслуживаешь! – сказал он строго. – Но не этим намереваюсь я научить тебя вежливости и заставлю уважать себя не кулаком, а силой моей воли. А теперь брось топор; недостает только, чтобы слуги видели, что ты подняла на меня руку. Сейчас брось! – нахмурив брови, повторил он таким повелительным тоном, что после минутного колебания молодая женщина повиновалась. Тогда, в свою очередь, Иосэф бросил прут и спокойно, но решительно продолжал:

– Хорошо, теперь я объяснюсь с тобой окончательно; мне надоело выслушивать оскорбления, на которые ты не имеешь права! Я шел к тебе с добрым намерением устроить сносную для нас обоих жизнь, а вовсе не для того, чтобы вымаливать твою любовь. Ты в самом деле думаешь, что я не мог бы заставить тебя почувствовать мою власть, хотя ты и дочь Потифэры? Прислав тебя сюда, отец твой сам показал, что не хочет идти против меня и прекрасно понимает, где кончаются права отца и начинаются права мужа. Относительно меня, вольноотпущенника, ты позволяешь себе то, на что никогда не осмелилась бы, будь ты замужем за египтянином; но, повторяю тебе, ты ошибаешься! Этому вольноотпущеннику, ставшему твоим господином, ты обязана уважением и послушанием, так же как оказывала бы их Гору или иному человеку твоей расы, за которого вышла бы замуж; я не потерплю, чтобы ты открыто выказывала мне свое презрение. Теперь слушай мое решение, вызванное твоим ослушанием, а так как ты отказалась от дружеского примирения, то я дам тебе почувствовать мою строгость. Если ты, – как подобает покорной супруге, – не выпросишь у меня прощения, ты останешься здесь, в этом заточении, исключенная из общества, хотя бы даже на всю жизнь. Беру богов в свидетели, – он поднял руку, – что ничья просьба не заставит меня изменить моего решения. Твоему отцу, как и фараону, я отвечу, что пользуюсь своим неоспоримым правом против непокорной жены; и если ты не уедешь теперь со мной и до моего отъезда, завтра утром, не придешь просить у меня прощения, тебе придется идти ко мне пешком в Мемфис, так как здесь для тебя не будет ни колесницы, ни носилок. Обдумай хорошенько, Аснат, последствия своего упрямства и выбирай: вернуться ли завтра со мной в Мемфис или остаться здесь в заточении? Вот мое последнее слово!

В отчаянии Аснат бросилась на скамью и закрыла лицо руками. Иосэф, уже отошедший на несколько шагов, обернулся и, видя судорожные рыдания жены, вернулся поспешно и, склоняясь к ней, прошептал:

– Аснат, будь добра, будь справедлива! Послушай голоса сердца, а не желчи, которой отравили твою душу. Одно ласковое, приветливое слово – и я забуду все, что было между нами!

В волнении ждал он ответа; тяжело дыша, молодая женщина видимо боролась с собой, но не прерывала молчания. Горько улыбнувшись, Иосэф отвернулся и пошел к дому. Там он велел позвать сопровождавших его писцов, желая работой заглушить осаждавшие грустные думы.

Аснат в свою очередь заперлась у себя, запретив кому-либо беспокоить ее; безумное отчаяние, охватившее ее, сменилось затем полным, близким к обмороку, изнеможением. Наступление ночи принесло ей некоторое успокоение. Чувствовала она себя разбитой, но мысли были ясны; присев к открытому окну, она задумалась. С томительной ясностью развертывалась перед ней картина последствий ее упрямства. Иосэф, несомненно, ни в чем не изменит своего решения; но несомненно и то, что отец никогда не допустит без борьбы ее заточения здесь, в этой вилле. Какие ужасные последствия может породить это столкновение? Какое унижение будет нанесено в ее лице всей касте, какой стыд для нее и ее близких, если в конце концов ей все-таки придется идти пешком в Мемфис выпрашивать прощения у бывшего раба! Рассудок шептал ей уступить, дабы избегнуть этих последствий, но гордость ее возмущалась против этой необходимости.

Глубоко вздохнув, Аснат закрыла глаза и откинулась на спинку своего кресла, как вдруг она вздрогнула и стала прислушиваться: в саду раздался крик ночной птицы и повторился кряду еще четыре раза. Аснат быстро встала, закуталась в темный плащ и сошла в сад; она не сомневалась, что служитель храма прибыл передать ей тайно послание от отца и условленным знаком предупреждал ее о своем присутствии. Она вошла в кущу дерев и осторожно пробиралась через кустарник, как вдруг кто-то схватил ее за руку; неясная тень отделилась от дерева и чей-то голос прошептал над ухом: «Избегай всего, что может повести к столкновению Адона с жрецами; приближается час, в который все унижения твои будут отомщены; иди просить прощения у дерзкого пса, уступи его приказу; такова воля отца твоего и да хранит тебя Ра!»