Железный пират (сборник)

Не стану пересказывать ругательств, которыми желторожий страж острова отвечал на мое замечание. Очень уж обидел я его неприятным напоминанием о некрасивой смерти его родного брата, повешенного за грабеж и убийство. Казалось, верный матрос мистера Кчерни собирался отвечать мне не только ругательствами, но и кулаками, но в эту минуту внизу, у ограды сада, мелькнуло белое платье, и на темном фоне зелени ярко вырисовалась грациозная женская фигура, заметив которую, наш милый собеседник внезапно переменил тон и стал необычайно любезен.

— Я и не думал оскорблять вас, джентльмены, — заговорил он притворно-ласково, пытаясь изобразить нечто вроде улыбки на своей противной роже. — Я только хотел узнать, какой счастливый случай забросил вас в нашу пустыню и о ком мне следует доложить нашей молодой леди?

— Мы моряки, как видишь, друг мой, — отвечал я также любезно, — вышли из Сусемптона 53 дня тому назад и остановились в виду вашего берега, что ты, наверно, уже успел разглядеть в свою подзорную трубу. Или, может быть, ты наблюдал прекрасных обитательниц острова с помощью этого оптического инструмента? Что же касается до наших имен, то уж, извини, брат, мы предпочитаем войти без доклада к мистрисс Кчерни. Проводи нас к ней, и ты узнаешь за пять минут больше, чем мы успеем рассказать тебе за пять часов. А потому советую тебе не задерживать нас дольше, а отправляться скорее к черту или к прекрасным дикаркам, населяющим этот райский остров. Они, наверно, ждут, не дождутся такого красавца, как ты!

Желторожий скорчил кислую гримасу, которая ясно выдавала непреодолимое желание узнать побольше о наших личностях и о цели нашего приезда, однако удерживать нас долее он все же не решался и только пошел вслед за нами по узкой и извилистой тропинке, соединяющей невысокий, покрытый лесом пригорок с долиной, среди которой возвышались строения.

В окружающем их саду все еще белелась стройная женская фигура. Сердце мое сильно забилось при приближении к этому саду, но я старательно подавил охватившее меня волнение, так как сопровождающий нас желторожий шпион не переставал закидывать нас вопросами. Я отвечал как можно осторожнее, стараясь в то же время воспользоваться его болтливостью, свойственной всем необразованным морякам, для того, чтобы узнать кое-что о мистере Кчерни, не выдавая причин нашего появления, могущих быть тайной его молодой жены. Моя уловка удалась как нельзя лучше. Матрос мистера Кчерни разговорился.

— Сам губернатор в отъезде, — объявил он нам между прочим. — Он отправился на яхте в Сан-Франциско, и это большое счастье для вас, товарищи. Мистер Кчерни недолюбливает посторонних. Он прекрасный человек, настоящий джентльмен, но все-таки лучше не попадаться ему на дороге, особенно когда он не в духе. Ну да вы, вероятно, исполните ваше поручение до захода солнца и отправитесь ночевать к себе на пароход. Если же вы простоите здесь еще дня два-три, то непременно дождетесь возвращения хозяина, «губернатора» — как его называют здесь, на острове. Впрочем, я бы вообще не советовал вам оставаться вблизи этого берега, и здешний климат очень нездоров!

— Даю вам слово поступить так, как мне заблагорассудится, приятель, и советую тебе не приставать ко мне больше, шафранная рожа, если не хочешь познакомиться с настоящим английским боксом! — отвечал я нетерпеливо и, быстро столкнув с дороги шпиона, отворил решетчатую дверь в сад. Еще минута, и я стоял лицом к лицу с той, которая год назад называлась Руфь Белленден.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В которой Джэспер Бэгг узнает кое-что, но не знает, на что решиться.

Она сидела в тени цветущей магнолии с какой-то вышивкой в руке рядом с почтенной старушкой, сопровождавшей ее и прежде в ее морских экскурсиях и которую мы все знали только под именем «тетушки Рэчель»...

Ни одна из дам не заметила нашего приближения, пока работавший невдалеке китаец-садовник не окрикнул нашего желтолицего спутника, что и заставило мисс Руфь — для меня она оставалась все той же дорогой и милой мисс Белленден — поднять голову. Наши взоры встретились. Никогда я не забуду этой минуты. Яркий румянец вспыхнул на ее прелестном личике и в ту же секунду сменился смертельной бледностью. Порывистым движением поднялась она со стула, сделала шаг вперед и замерла неподвижно, как статуя. Я, с своей стороны, чувствовал полную невозможность заговорить, хотя бы для спасения собственной жизни! Минуты две продолжалось тяжелое, неловкое молчание, которое надо было прекратить во что бы то ни стало. Собрав всю силу воли, я, наконец, проговорил прерывающимся от волнения голосом:

— Вот и я, мисс Руфь... И судно со мной... и вся команда тоже... Мы все ждем, не дождемся чести видеть вас, мисс Руфь!.. Надеюсь, вы соблаговолите... — тут я окончательно сбился и замолчал, не кончив фразы.