Железный Путин: взгляд с Запада

В воскресенье 17 февраля 2008 г. отколовшаяся от Сербии провинция Косово с преимущественно албанским населением провозгласила свою независимость. На следующий день США признали ее, а во вторник один журналист задал президенту Бушу вопрос: «Это сделано не в пику Владимиру Путину и остальным, которые говорят, что вы открыто одобряете сепаратистское движение повсюду в мире?»

Буш ответил: «На самом деле мы очень тесно сотрудничаем с русскими… Знаете, разногласия есть, но мы, как и многие другие страны, считаем, что история докажет: это верный шаг, способный принести мир на Балканы».

Но Путина беспокоили не Балканы. У России имелись веские причины сопротивляться признанию Косово, и наименее значительными из них были «братские узы», связывающие Россию с Сербией. Ящик Пандоры открылся. Несмотря на уверения американцев и их союзников, что стремление Косово к независимости — уникальный случай, с особым стечением обстоятельств, не имеющий прецедентов, — он вызвал ликование других сепаратистов во всем мире. Если косовары смогли проголосовать за независимость и отделение от Сербии вопреки желанию «метрополии», ссылаясь на военные атаки, этнические чистки и проявления жестокости к ним, почему же тогда чеченцам нельзя заявить то же самое о своем положении в России, или абхазам и южным осетинам — о своем положении в Грузии?

Прежде всего, Россия не желала поощрять чеченский сепаратизм, но вместе с тем остерегалась поощрять и отделение южных осетинов и абхазов — именно потому, чтобы не создавать прецедента для других малых народностей бывшего Советского Союза, не в последнюю очередь для своих беспокойных мусульманских республик Северо-Кавказского региона России. На саммите лидеров стран СНГ, свободного объединения бывших советских республик, президент Путин недвусмысленно предупредил о последствиях. «Косовский прецедент страшен, — говорил он, нервно ерзая на своем месте и отрывисто произнося слова. — По сути дела, он ломает целую систему международных отношений, преобладавших не просто десятилетиями, а веками. Несомненно, это повлечет за собой целую цепочку непредвиденных последствий».

Михаил Саакашвили, месяцем ранее вновь избранный президентом Грузии и находившийся среди слушателей, с трудом сглотнул, услышав, как Россия обвиняет западные правительства в грубейшем просчете: «Это палка о двух концах, и когда-нибудь другой конец поднимется и ударит их по голове». На отдельной встрече саммита Путин пытался заверить Саакашвили: «Мы не собираемся подражать американцам и признавать независимость Южной Осетии и Абхазии только потому, что независимость Косово уже признана». Но Саакашвили не поверил ему. Он был так же, как Путин, осведомлен о прецеденте, созданном Косово, и вдобавок знал, что сепаратистские провинции его страны могут последовать примеру, если не начать действовать сразу. Его попытка принять меры против Южной Осетии в 2004 г. закончилась провалом. С тех пор он с американской помощью сумел сделать свои вооруженные силы более боеспособными. Но если он собирался присоединить Абхазию и Южную Осетию, рискуя вступить в конфронтацию с Россией, поддержка американцев требовалась ему не просто на уровне логистики.

В течение девяти дней после объявления независимости Косово Саакашвили объяснял, почему теперь Грузия особенно заинтересована во вступлении в НАТО. «Зачем нам членство в НАТО? — спрашивал он. — Оно необходимо нам потому, что Грузия должна быть стратегически защищена в крайне сложном и опасном регионе и получила свою долю гарантий безопасности». Приближался важный саммит НАТО — он должен был пройти в апреле в Бухаресте, и на нем предстояло решить, стоит ли разрешить Грузии и Украине приступить к MAP, плану действий для вступления в НАТО — первому конкретному шагу на пути к членству. Чтобы заручиться поддержкой, в марте Саакашвили улетел в Вашингтон, представлять свои демократические рекомендации в кулуарах и залах заседаний Конгресса и Белого дома.

Он не скупился на лесть, заявляя Джорджу Бушу перед телекамерами: «Чем мы сейчас намерены заняться, так это пройти до конца путь к свободе — ради нашего народа, ради наших ценностей, ради всего, что значат для нас США, потому что США распространяют во всем мире преданность идеалам».

Буш не сумел подавить довольную усмешку — никто в мире не поддерживал его так, как этот человек. Деймон Уилсон, советник президента по европейским делам, вспоминает: «Он был великолепен, он попал в струю. Он явился к президенту с сообщением о том, как важно признать, что его наследие — строительство демократической Грузии. Эти слова звучали в наших ушах как музыка, они были правильными»¹.

И Саакашвили получил именно тот ответ, на который надеялся. «Я убежден, что Грузия выиграет, став частью НАТО, — заявил Буш журналистам. — Я сказал президенту, что с этой мыслью еду в Бухарест».