Железный Путин: взгляд с Запада

Субботним вечером 4 сентября по телевидению наконец выступил Владимир Путин. Его обращение к народу прозвучало через сутки после жестокого окончания операции в Беслане и спустя несколько часов после его поездки на место трагедии и встречи с некоторыми из оставшихся в живых заложников. Он выглядел глубоко потрясенным, говорил медленно и с большим чувством о том, что «на нашей земле произошла страшная трагедия». Подобно священнику на похоронах, он попросил людей «вспомнить всех, кто погиб от руки террористов в последние дни», и скорбно склонил голову. Но затем быстро перешел от недавнего кризиса к выражению далеко идущих и поразительных умозаключений, которые во многом стали определяющими его действия до конца президентского срока.

«В истории России было немало трагических страниц и тяжелых испытаний. Сегодня мы живем в условиях, сложившихся после распада огромного, великого государства. Государства, которое оказалось, к сожалению, нежизнеспособным в условиях быстро меняющегося мира. Но сегодня, несмотря на все трудности, нам удалось сохранить ядро этого гиганта — Советского Союза. И мы назвали новую страну Российской Федерацией».

Это был странный стиль. Урок истории, проводимый в день национального траура, напоминающий о величии СССР. В последующих словах Путин выдал свою ностальгию по железной руке коммунистического государства, на смену которой пришла слабость.

«Мы живем в условиях обострившихся внутренних конфликтов и межэтнических противоречий, которые раньше жестко подавлялись господствующей идеологией. Мы перестали уделять должное внимание вопросам обороны и безопасности, позволили коррупции поразить судебную и правоохранительную сферу. Кроме того, наша страна, с некогда самой мощной системой защиты своих внешних рубежей, в одночасье оказалась незащищенной ни с запада, ни с востока. На создание новых, современных и реально защищенных границ уйдут многие годы и потребуются миллиарды рублей. Но и здесь мы могли бы быть более эффективными, если бы действовали своевременно и профессионально».

Намекая на силовые действия, которые вскоре последовали, Путин продолжил: «Мы проявили слабость. А слабых бьют».

Путин придал совершенно новое освещение террористическим нападениям. Он ни словом не упомянул о жестокостях вооруженных сил в Чечне — одной из главных причин возникновения доморощенного терроризма. На самом деле он вообще ни разу не произнес слово «Чечня». Вместо этого он возложил вину… на Запад! Он сформулировал свои обвинения странным, двусмысленным образом:

«Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают. Помогают, полагая, что Россия как одна из крупнейших ядерных держав мира еще представляет для кого-то угрозу. Поэтому угрозу нужно устранить. И терроризм — это, конечно, только инструмент для достижения этих целей».

Путин словно хотел сказать, что нападение на Беслан стало частью западного заговора, направленного на расчленение Российской Федерации, и иностранные правительства используют террористов как инструмент для достижения этой цели. Далее он нарисовал народу апокалиптические картины, как лидер страны на грани войны.

«Как я уже многократно говорил, мы не раз сталкивались с кризисами, мятежами и террористическими актами. Но то, что произошло сейчас, бесчеловечное, беспрецедентное по своей жестокости преступление террористов, — это не вызов президенту, парламенту или правительству, это вызов всей России, всему нашему народу. Это нападение на нашу страну».